Хуже - есть куда.
- неизвестный оптимист

Она отдала нам всё,
А мы взяли ещё,
Она не может не давать,
Наша мать-природа - б..дь
- Nine Inch Nails, Survivalism

Крах мировой финансовой системы многих заставил очнуться от сладкой дрёмы в потребительском раю и с неуверенностью посмотреть в будущее. Наивные обыватели в такие времена бросаются в панику и принимаются скупать соль и спички, людям же мыслящим давно пора честно и объективно разобраться — что, собственно говоря, происходит в мире? Какие ещё глобальные катаклизмы могут аукнуться в нашем хрустальном сосуде? Куда мы катимся и чем мы, в конечном итоге, рискуем?

Как говорят, в правильной постановке задачи — половина решения. Так что за задача стоит перед, не побоюсь громкого слова, человечеством? Достаточно ли урегулировать проблемы с кредитными ставками, или придётся копнуть поглубже? Виноваты ли во всём финансовые магнаты (американцы, жидо-масоны — нужное подчеркнуть), или крайних надо искать поближе к собственному дому?

1. Энергетический кризис

Самый серьёзный кризис, угрожающий в ближайшее время человечеству — энергетический.

Первые четыре места в списке источников энергии, используемых человечестом, занимают невозобновляемые ресрусы: нефть (37%), уголь (25%), газ (23%), атомная энергия (6%). Итого — 91%. При условии сохранения текущего уровня потребления разведанных запасов нефти хватит на 40 лет, газа — на 57 лет, угля — на 143 года, урана — на 80 лет. По мере истощения одних типов ресурсов потребление оставшихся вырастет, чтобы компенсировать недостачу, так что при сохранении текущего уровня потребления и текущей суммарной доли восполняемых источников (9%) все разведанные запасы нефти, газа, угля и урана закончатся примерно через 75 лет.

Оптимистично настроенный читатель обратит внимание на то, что речь идёт только о разведанных запасах, и за оставшиеся 75 лет человечество наверняка найдёт новые месторождения. Так-то оно так, но любые предположения о том, сколько чего будет найдено за оставшееся время — всего лишь догадки, а пока можно только наблюдать отставание темпов открытия новых месторождений от истощения уже известных. Между тем, по данным Департамента энергетики США, за четверть века с 1980 по 2005 годы мировое потребление энергии выросло на 40%. Если эти темпы роста не изменятся, рассчитанные выше 75 лет могут превратиться в 50.

С атомной энергией, помимо так и не решённой толком проблемы долгосрочного захоронения радиоактивных отходов, есть ещё одна незадача — реакторы стоят дорого и строятся долго (средний срок ввода в эксплуатацию атомной станции — 10 лет), производственные мощности во всём мире — порядка 10 реакторов в год, в то время как для того, чтобы полностью перейти на атомную энергию хотя бы через 70 лет (к этому времени должны закочиться нефть, газ и уголь), их нужно строить в среднем по 98 в год (информация для расчёта: текущая доля атомной энергии — 6% — обеспечивается 438 реакторами). И это без учёта роста энергопотребления и компенсации отключения реакторов при завершении срока эксплуатации. Другими словами — сложно, дорого и рискованно (все мы хорошо знаем, к чему приводят спешка и экономия при производстве и эксплуатации ядерных реакторов), и всё ради того, чтобы продлить энергетический кайф на каких-то 5 лет.

С ростом добычи остальных трёх видов топлива дела обстоят не лучше, чем с производством новых ректоров. Пик добычи нефти и газа пришёлся на уходящее десятилетие, а пик добычи угля ожидается в районе 2025 года. То, что уголь начнёт кончаться позже всего — сомнительная радость, уголь — самый грязный источник энергии из всех, используемых человечеством. Рост предложения перестаёт поспевать за ростом спроса, и нехватка энергоресурсов уже начала сказываться на мировой экономике.

2. Продовольственный кризис

Энергетический кризис ещё не успел толком начаться, но уже стал одной из основных причин всемирного продовольственного кризиса.

С 2006 по 2008 годы среднемировые цены на рис выросли на 217%, на пшеницу — на 136%, кукурузу — 125%, сою — 107%. Страны, являющиеся крупнейшими поставщиками риса и пшеницы, ввели жёсткие ограничения на экспорт зерна, а во многих странах, полагающихся на импорт зерна, начались голодные бунты, некоторые из них (Таджикистан, Северная Корея) оказались на грани голода.

Беларусь тоже входит в число стран, импортирующих продукты питания: за январь-октябрь 2008 г. отрицательное сальдо продовольственных товаров РБ составило 26,5%. В ближайшее время голодные бунты нам не грозят, но уже довольно скоро беларусы научатся относиться к продовольствию так же уважительно, как они уже научились относиться к энергоносителям.

В декабре 2008 года всемирный экономический спад привёл к понижению спроса на потребительские товары и снижению цен на зерновые, однако Организация по продовольствию и сельскому хозяйству ООН предупреждает, что в 2009 году спад может вызвать сокращение посадок зерновых и возвращение продовольственного кризиса.

Две главные причины нехватки зерна — использование пищевых культур для производства биотоплива и рост цен на энергоносители, обусловивший рост себестоимости интенсивного землепользования. Обе этих причины напрямую связаны с энергетическим кризисом, что означает, что пока проблема энергии не решена, долгосрочного улучшения ситуации с продовольствием тоже ждать не стоит.

Помимо названных двух решающих факторов, рост цен на продовольствие связывают и с другими причинами. Вопреки распространённому мнению, рост населения Земли в этот список не входит — общемировой рост производства сельхозпродукции пока ещё продолжает обгонять рост населения.

Гораздо более значимым оказался процесс формирования среднего класса в густонаселённых странах Азии, в первую очередь — в Китае и Индии. Рацион среднего класса, в отличие от простой вегетарианской диеты нищего крестьянина, включает мясо и рыбу и предполагает промышленную переработку продуктов, что на порядки повышает удельное потребление сельскохозяйственных и энергетических ресурсов на человека. С ростом спроса на эти ресурсы растут и цены. А когда растут цены на продовольствие в самой густонаселённой части света, это не может не сказываться на глобальном рынке зерновых.

Экономическую и политическую подоплёку имеют и другие факторы роста цен на зерно: финансовые спекуляции на фоне экономического кризиса, сокращение стратегических запасов продовольствия из расчёта на глобализацию доступа к мировым ресурсам, переход развивающихся стран от самообеспечения к импорту продовольствия вследствие навязанных МВФ неолиберальных реформ, потери плодородных земель из-за эрозии почвы, истощения запасов пресной воды и урбанизации.

3. Социальный кризис

Энергетический и продовольственный кризисы сами по себе представляют существенную угрозу соверменной человеческой цивилизации, но и это ещё не всё. Выход из этих кризисов требует кардинальных структурных изменений в устройстве человеческого общества, а между тем это самое общество парализовано тремя собственными кризисами — экономическим, политическим и социальным.

Об экономическом кризисе уже и так написано более, чем достаточно. Мне хочется отметить только один его аспект — кризис доверия. Вся современная финансовая система построена на доверии: мы условились считать, что деньги имеют собственную ценность, и что эта ценность определённым образом соотносится с ценностью энергии, материалов и времени людей, преобразующих то и другое в удовлетворение человеческих потребностей.

Стоит существенному числу людей засомневаться в адекватности этих соотношений, потерять доверие к системе денег, как иллюзия разрушается и ценность денег оказывается незначительной по сравнению ценностью ресурсов первой (и даже второй) необходимости. Люди начинают избавляться от денег и прочих “ценных бумаг” и менять их на более ощутимые материальные блага. Деньги обесцениваются и товарно-денежные отношения разрушаются.

С такой же утраты доверия начинается и политический кризис. Все современные представительные демократии наблюдают неуклонное снижение избирательной активности, и одновременно — рост активности уличной. Акции альтерглобалистов, протесты против войны в Ираке, бунты во Франции и Греции, спонтанные забастовки в Англии — во всех этих случаях люди теряют доверие к политикам и пытаются взять инициативу в свои руки, а то и просто выразить фрустрацию в деструктивных акциях.

Во многих странах политики вместо того, чтобы пытаться заслужить доверие избирателей решением насущных проблем, укрепляют вертикаль власти и усиливают государственную пропаганду. Недовольных от этого меньше не становится, недовольство всего лишь загоняется под землю — активная часть общества радикализуется и маргинализуется, остальные погрязают в апатии.

Результат этой общественной апатии мы наблюдаем каждый день на улицах наших городов — замещение общения потреблением, социальная атомизация, рост алкоголизма и прочих видов наркомании, рост преступности, переполнение тюрем. О происхождении этих общественных недугов психологами исписаны целые полки томов, и все сходятся на одном — человеческое общество больно, и ему становится хуже с каждым годом (см. напр. Эрих Фромм. “Здоровое общество”). Куда нам решать судьбы человечества, если мы даже друг с другом уживаться разучились?

4. Пессимистичный вариант

Можно было бы ещё живописать и другие современные или грядущие кризисы — истощение мировых запасов пресной воды, глобальное потепление, пандемию птичьего гриппа или другой подобной заразы, никуда пока не девшуюся угрозу ядерной войны и т.п. Но и описанного выше в принципе вполне достаточно, чтобы представить себе довольно безрадостную картину заката цивилизации.

В течение жизни одного поколения современное общество изобилия скатится к полуголодному выживанию процентов 30 от текущего населения планеты. Остальные 8 млрд. (при сохранении текущих темпов роста к середине XXI века население планеты должно вырасти до 10 млрд.) вымрут от голода и холода, а если не захотят — то в войнах за остатки нефти, а позднее — за передел плодородных земель. За примером далеко ходить не надо, изрядная часть Африки уже давно стоит одной ногой в этом светлом будущем.

Большая часть человечества без доступа к энергии откатится в раннее средневековье, а “золотой миллиард” сократится до какого-нибудь миллиона “новых аристократов”, которые за счёт абсолютного технологического превосходства смогут безраздельно контролировать остальное население. Но и этот новый баланс установится не за один день, переходный период продлится десятки лет, наполненных войнами, голодом и эпидемиями.

5. Оптимистичный вариант

Хотя совсем без потерь из этого кризиса человечеству не выкарабкаться, полного коллапса цивилизации ещё можно избежать. Как любит повторять Сара Коннор, будущее не предопределено. Технический прогресс, породивший все эти проблемы, при должном употреблении может их разрулить.

К сожалению, одним только переходом на энергосберегающие лампочки отделаться не удастся. По данным всё того же отчёта Департамента энергетики США, основная доля энергопотребления человечества приходится вовсе не на отопление и освещение жилья (11%), а на промышленность (37%) и транспорт (20%). Так что экономию надо начинать не с дома, а с производства — прекратить производство ориентированных на свалку одноразовых товаров, прекратить возить с другого конца света товары, которые можно произвести на месте, пересесть с личных авто на велосипеды, и т.п.

Можно, конечно, надеяться, что “невидимая рука рынка” расставит цены так, что все эти изменения произойдут сами собой. Алан Гринспэн тоже на неё очень рассчитывал, но просчитался и спровоцировал всемирный финансовый крах. Свободному рынку свойственны эгоизм и близорукость — пока гром не грянет, банкир не перекрестится. В глазах рядового акционера 2% прибыли в этом квартале бесконечно важнее перспективы конца света через 50 лет, а уж умышленное сокращение производства и потребления — и вовсе синоним вредительства.

И это не удивительно — если, ничего не меняя в структуре экономических отношений в обществе, просто позакрывать предприятия, результатом будет армия безработных и миллионы людей без средств к существованию — гремучая смесь, которой боятся даже профессиональные революционеры. Так что необходимо не просто сократить производство, но одновременно найти способ гарантировать достойную жизнь беднейшим слоям населения.

Одно решение подсказывает история технического прогресса — борьба за восьмичасовой рабочий день началась 160 лет назад, и большую часть этого времени производительность труда продолжала расти со скоростью от 1% до 8% в год, что по самым скромным подсчётам даёт совокупное увеличение производительности в 5 раз. Казалось бы, вполне достаточно для перехода на восьмичасовую рабочую неделю!

Но вот ещё незадача — если одинаково сократить в 5 раз уровень потребления всего человечества, большая его часть умрёт с голоду, и никакая благотворительность Фонда Гейтсов их не спасёт.

Можно решить и эту проблему, и следующую, но цель данной статьи не есть разработка всемирной программы экономического развития на следующие 50 лет. Цель — показать всю ширину и глубину всемирного кризиса, который мы до сих пор наивно считаем всего лишь финансовым. Что с этим делать — думайте сами. А то хуже будет.

— Дмитрий Бородаенко