Первоисточник: http://xz.gif.ru/numbers/65-66/boyko/

Алена Бойко Родилась в 1976 году в г.Солигорске (Беларусь). Критик, куратор. С 2004-го – русский редактор международного журнала о современном искусстве "UMELEC" (Прага, Чехия). Живет в Праге.

Беларусь – страна, где в поисках "прогрессивной ностальгии", если поверить в то, что ностальгия может вести к какому-либо прогрессу, неизбежно сталкиваешься только с разнообразными, но одинаково яркими формами, проявлениями "прогрессирующей ностальгии". Тоска по советскому, не слишком обеспеченному, но такому простому и ясному прошлому, сквозит отовсюду. Это кукольная империя, попытка построить свой Советский Союз на отдельно взятом участке. Реставрация выглядит особенно нелепо в силу концентрации усилий по восстановлению на небольшой территории, по размерам, далеко отстоящим от советских. Ситуация становится совсем абсурдной и граничит с легким ощущением психбольницы, когда вдруг обнаруживается, что идеология, на основе которой власть пытается выстроить это новое счастливое государство, не имеет ничего общего с жизнью, которая копошится где-то там внизу, подчиняясь, украшаясь флагами, развешивая повсюду портреты президента и выстраиваясь в приветственные линейки. Жители рая выглядят спящими и затаившимися, прячущими все свои проявления за парадным, идеологически подкрашенным фасадом. Но, несмотря на все попытки быть состоятельной, идеология дает трещины, которые обнаруживаются на визуальном уровне, порой весьма забавным образом, как, например, отбитый нос у манекена с гордо поднятой головой и в одежде с государственной символикой. Настоящая жизнь происходит и прячется за тюлевыми занавесками. Найти, подсмотреть, расщепить до атома этот открывающийся во всей своей простодушной наивности мир, противостоящий тому, что пытается провозглашать и строить "новая империя", и является основным направлением деятельности художника Константина Горецкого, который сам обозначает свою работу по данному проекту как "В погоне за ускользающей пустотой". Фотографии намеренно не подвергались стандартному "улучшению"; смысл состоит в том, чтобы показать всю обшарпанность и полинялость идеологии – во всех ее проявлениях – в быту и общественной жизни. Потому качество приближается к качеству советской печати, так же как уровень и эстетика жизни в Беларуси близки советской действительности, но как будто вылинявшей, ненастоящей, мертвой и потому разваливающейся и деградирующей. Это наглядная демонстрация эстетической слепоты и глухоты, которая проявляется на всех уровнях. Особенно интересным представляется рассматривать творчество Константина Горецкого в сравнении и противопоставлении с работами Александра Кораблева, другого белорусского автора, который обращает внимание как раз на парадную сторону империи (серии "Из жизни президента", "Праздники и будни империи", "Королевство кривых зеркал"). Если вообразить длинную узкую комнату, разделенную условной "тюлевой занавеской", то по одну ее сторону разместился бы гламурный пафос "новой империи", все визуальные представления и попытки сформировать нового человека на основе "новой" идеологии, представленные работами Александра Кораблева. А по другую сторону, в работах Константина Горецкого, мы бы обнаружили ту же самую жизнь, в той же заповедной стране – только без идеологических надстроек; того же человека – только без комплекса "строителя светлого будущего". И где без комментариев, на визуальном уровне становятся очевидными вся тщетность и неизбежный провал государственных построений: при отсутствии не только ясно сформулированной, но и сформированной идеи не может быть никакой идеологии. Происходит откат в прошлое – в эпоху ясно сформированных идей, которые убеждали и звали за собой. И откат этот, мечтательный, зачарованный возврат в прошлое, происходит порой грустным, порой самым забавным и нелепым образом, проявляясь в бытовых деталях, знакомых и забытых – как будто вдруг обнаруживаешь себя в родном детском саду. И, внимательно оглянувшись вокруг, отмахнувшись от флагов, лезущих в глаза, от всех этих счастливых лиц на гигантских повсеместных постерах "За счастливую (и прочую) Беларусь!", вдруг с ужасом обнаруживаешь инфернальные лица соотечественников – ничего не ждущих, тихо затаившихся и в этой внутренней тишине живущих свои испуганные жизни.

К слову, на официальном сайте Белорусского телеграфного агентства http://www.belta.by/posters/ подобные агитационные плакаты "За...!" можно найти в превеликом множестве и разнообразии и заказать полюбившийся вариант для родного города, села или предприятия. Они тематически продуманы: вот девушка, работница фабрики средних изделий, вот – шахтер, с ориентацией на одно из крупнейших предприятий нашей страны "Белуруськалий", дети, пенсионеры, защитники Родины, счастливое детство и талантливая молодежь в этнографических венках – никого не пропустили, – выбирай на вкус!... Некоторые области и сферы социальной, политической и прочей общественной жизни проявляются особенно ярко, если смотреть на них сквозь призму творчества обоих авторов.

Реставрация и надстройка (идеология – над пустотой)

Взглянем на фотографию Александра Кораблева – пионеры в дружном порыве взметнули руки, красное знамя торжественно проносят мимо строя. Лица суровы и торжественны. Все как много лет назад, только на галстуках появилась зеленая полоска и названия для тех, кто в строю, звучат несколько странно для уха, привыкшего к ясным определениям: наследники, исследователи, лидеры. А вот и другой пионер – работа Кости Горецкого: тот, что прежде был гипсовым и претендовал стать мраморным, сейчас раскрашен в яркие цвета, призывающие радоваться и приветствовать "новую жизнь". Краска его облупилась, из задорно поднятой трубы повисла сосулька, глаза печально отсутствуют. Рядом, на постаменте из силикатных кирпичей, разместилась ваза, претендующая быть греческой или хотя бы какой-никакой наследницей сталинско-ампирного стиля, "уработанная" в духе печального пионера. Они застыли на фоне длинного облупленного сарая, неизбывных берез, бледного неба; вокруг разлита печаль запустения и оставленности. Нет здесь места для вздернутых рук и гордо поднятых голов. Есть тоска и томление – оттого, что некуда идти и некого приветствовать в общем радостном порыве, где соединяются сердца. Реализаторы несостоятельной идеологии, лишенные тонких ощущений, не заметили, как жалостливо стал выглядеть несчастный пионер – представитель былой славной эпохи. И как в этом настойчивом желании все подкрасить и подновить (но не создать новое) проявляется своеобразный комплекс. В психиатрии подобное состояние пациента определяется как весьма тревожное: человек, маниакально пытающийся навести порядок, без каких-либо осознанных творческих усилий, но со стремлением все улучшить и расставить по местам страдает тяжелой формой депрессии, свойственной сейчас как белорусскому государству, так и подавляющему большинству граждан.

Взглянем на фотографию, сделанную Александром Кораблевым, который умилился, достав из почтового ящика "Советскую Белоруссию" (именно Белоруссию, а не Беларусь, как называется официально современное государство) и увидев до боли знакомую фразу советской пропагандистской машины "Хвала рукам, что пахнут хлебом". Казалось бы, ну и пусть себе пахнут, но нужно представлять, какое значение в Беларуси придается сельскохозяйственным работам, посевной и уборочной страде. Вся страна сопереживает этим процессам, вынужденно сталкиваясь на каждом шагу с напоминаниями и призывами. Один из них можно увидеть в работе Кости Горецкого, где плакат "За щедрую Беларусь!" с женщиной со снопами прикрывает трещины и подтеки на скучной желтой стене. А скудная елка все с тем же неизбывным дождиком лишь выразительное дополнение всей фальши громких заявлений.

А вот фотография, сделанная Александром Кораблевым во время выборов-2006: жутковатый праздник – песни в национальных костюмах, баян с улыбкой. Но как же мрачны и насуплены лица всех присутствующих. Как будто знают они, что наступит вечер, вернутся они в свои низенькие дома по улице "50 лет БССР", и все будет как прежде.

Граждане нашей страны очень любят смотреть телевизор – одно из главных развлечений, которое им оставили. Правда, выбор программ там весьма ограничен, зато порой можно увидеть удивительные вещи – как, например, президента в генеральской фуражке, размеры тульи которой уже стали притчей во языцех, – на фоне торжественного парада. Присмотритесь повнимательнее, взгляните поближе: у них нет лиц, только спины – чтобы равняться.

От значка БРСМ, снятого крупным планом Александром Кораблевым, переводим взгляд на мужественное лицо молодого человека. Суров его взгляд, плотно сжаты губы. Он выглядит как несколько бальзамированный представитель славного племени комсомольцев-комформистов 70-х. На груди сдержанно поблескивает все тот же значок. Доски почета особенно полюбились Косте Горецкому – эти не просто сохранившиеся, а буйным цветом цветущие раритеты поражают воображение и самим фактом существования, и лицами, но более всего необъяснимой слепотой авторов подобных портретов, не видящих, не сознающих, как страшны – гораздо ужаснее, чем в жизни, – образы, ими создаваемые. Это своеобразное кладбище при жизни – лучшее визуальное воплощение белорусского порядка: все улучшено так, что не остается живого места, все расставлено, покрашено, привинчено грубыми железными винтами – насквозь – на века, как будто каждый из этих выглядящих не очень живыми людей собирается жить вечно. Особенно интересны лица, которые коллекционирует Костя (серия "Доски почета"), находя их в самых удаленных уголках страны, в сопоставлении с портретами Александра Кораблева.

Опять проводя эту условную параллель "гламур – тюлевые занавески", у Кораблева мы находим лица, преимущественно девушек, которые "хотели бы чтобы" и в которых уже сквозит та инфернальность, что заполняет все пространство Костиных фотографий. Вот – "девушки мечтающие", вот – их представление о красоте. На фоне заката, рассвета, восхода – девушки в военной форме (это так сексуально! – написано в журналах), девушки, сложившие руки, глаза и губы, как показано в других журналах. А вот – снова проступила реальность, спрятанная за тюлевыми занавесками. Сидит девушка на кровати, расписывает какое-нибудь яйцо на продажу, на стене – красавица в бальном платье, рядом – швейная машинка: "И у меня будет такое!... И я стану такой же!..."

Говоря о прогрессирующей ностальгии, нельзя не обратиться к условно народным празднованиям – тем, которые "правящие круги" организуют для народа, чтобы он почувствовал свою общность и принадлежность к государству. На фотографиях Кораблева ярко светит солнце, полощутся флаги, летят самолеты, но это праздник для империи, которая всей доступной ей мощью идеологической машины заявляет свое право на существование, используя те изобразительные средства, которые были созданы во время расцвета Советского Союза, но не могут выглядеть убедительно сейчас. Люди скучают и пьют пиво на траве. А на досуге, когда они чувствуют себя несколько спрятавшимися от всевидящего ока государства, они с упоением отдаются своим собственным представлениям о творчестве и праздниках. Например, подготовке к самому любимому, самому всенародному празднику – Новому году, – где полет нехитрой фантазии приводит к поразительным художественным результатам. В Беларуси, где с прошлого года китайский язык введен в качестве обязательного для изучения в нескольких школах, народонаселение с особенной любовью следит за выборочными традициями празднования Нового года по китайскому календарю. Происходит ужасающее смешение традиций и обычаев, привнесенных отовсюду: остатки славянского язычества дивным образом сочетаются с православными иконами, католическими веночками, советскими навыками декорирования и завершаются этаким изящным элементом в виде доморощенной свиньи собственного изготовления (все помнят, что наступивший 2007-й – год свиньи), выполненной из подручных материалов – например, из подушки, из мешка с фасолью или прочей крупой, из ведра с жирно нарисованными губами или же вполне белорусу привычной тыквы. Государственный гламур неизбежно меркнет на фоне такого народного великолепия! Хотя невозможно избежать некоторого шока, увидев бодренький портрет розовой свинки рядом с изображением Девы Марии, на фоне мрачно насупившейся продавщицы. Тут же, продолжая уже приевшуюся тему "религии на продажу", можно бегло отметить всю ту же, как-то внезапно наступившую слепоту белорусского общества: что заставляет размещать точки торговли иконками, свечками и подобными атрибутами все же несветской жизни рядом с самыми неожиданными товарами: женским бельем, продуктовыми и алкогольно-сигаретными отделами. Речь не идет о том, что страсть к подобному расположению весьма двусмысленна, но на визуальном уровне, зрелище манекенных ног в колготках (во множестве отснятых Костей Горецким в самых разных местах и городах), взметнувшиеся над тетенькой среди бумажных иконок, – озадачивает всерьез.

Размышляя о той неудачной попытке революции, которая пробовала состояться в Беларуси в марте прошлого года, и ориентируясь на ее визуальное воплощение, приходишь к неутешительным выводам. Если говорить об оппозиции, то не может быть убедительным то, что выглядит настолько художественно несостоятельным. В поле моих интересов не входит рассмотрение художественных особенностей либо их отсутствия в том, что представляет собой тот оппозиционный набор визуальных средств, который должен разбудить и призвать к борьбе. Надо сказать, что на этом фоне власть выглядит убедительнее, несмотря на некоторую склонность к некрофилии.

Но мне было интересно зафиксировать в Беларуси и сравнить с другими экземплярами своей коллекции, "собираемой" повсюду, традиционные формы анархического уличного протеста, распространенного во всем мире, как, например, граффити или стенсил (рисунок, нанесенный на поверхность при помощи трафарета). Надо сказать, что на белорусских просторах они принимают странные, неожиданные формы, не имеющие ничего общего с протестом. Я приложила немало усилий, чтобы вообще их обнаружить. Результат превзошел все мои ожидания: мечтательный портрет Лукашенко, с головой, задумчиво склоненной на руку – в духе роденовского мыслителя и Сергея Есенина, вместе взятых, – явная демонстрация тихой заботливой нежности к своему народу. И становится совсем непонятно: то ли власть решила использовать популярные формы молодежного творчества, чтобы быть еще ближе, то ли мы видим очередное проявление ностальгии, где только средство художественного выражения условно новое, но герой – все тот же и прототипы давно известны. И становится очевидным, что до тех пор, пока оппозиционные призывы выглядят так убого на фоне подобных шедевров, темпы прогрессирующей ностальгии в отдельно взятой стране-заповеднике будут только нарастать, пугая редких заезжих иностранцев очередными визуальными казусами.