В протестах центральную роль играет молодежь, что дает основания для множества домыслов, кривотолков и манипуляций. Для «либералов» и консерваторов суть греческих протестов проста — у молодежи слишком много адреналина и гормонов, но слишком мало опыта и мозгов. Перебесятся и разойдутся, ведь до сих пор не выдвинуто четкой политической программы. Политическую программу «либералы» понимают очень специфически — это набор общих смыслов, заключенных в яркие лозунги, продвигаемые группой предприимчивых людей, с которым впоследствии нужно будет договариваться. Политика для традиционалиста — это набор механизмов для групповых компромиссов для сохранения статус кво, а не площадка социального эксперимента, в основе которого лежат понятия солидарности и коллективизма, в целом, краеугольные камни демократического проекта, родившегося в частности в той же Греции. Можно многое сказать о греческом характере, свободолюбии, упорстве, упоминать (явно неуместно) легендарное «Охи», сказанное диктатором… Это долгий разговор, но возвращаясь в сегодня с фото и роликов на нас смотрят молодые лица, значит, стоит подумать, что подожгло фитиль молодых сердец. На самом деле на нас смотрит море лиц. И дело совершенно не в молодости. На улицы греческих городов вышли люди, которые 6 декабря как-то особо ощутили, что, лишив одного пацана жизни, выстрелили в их мечту, в их надежду. Мечту достойной жизни, надежду на справедливость. Конечно, можно спорить, почему этот фитиль зажегся именно 6 декабря, а не во время протестов против гибели работяг в доках Перамы, или строителей во время подготовки к олимпийским играм, или убийств мигрантов. Один из ответов дал мне приятель, очевидец и участник событий: «Вот что я думаю про народное возмущение, последовавшее за гибелью Алексиса, не претендуя на какую-либо истину. Лично я не увидал на улицах ни восстающих детей угнетенного пролетариата, ни группы хулиганья, в мыслях которых лишь грабеж и разбой. До того времени, когда наши мегаполисы будут лишены свободных, самоуправляющихся общественных мест и живых социальных сетей, до той поры, когда мы не перестанем травить себя отходами собственной жизни и ее излишеств, до той поры, пока не остановиться сползание ко дну социальных групп и прослоек, будут подавляться женщины и люди с отличной сексуальной ориентацией, а новые поколения будут удушаться нормами и правилами предыдущих, не ожидайте социального мира. Вот что сегодня ощутила молодежь, происходящая как из бедных, так и из богатых районов Афин, ставши плечом к плечу с маргинализироваными социальными группами и всегда готовыми на протест активистами, иногда в поразительном единодушии, иногда — с ссорами и дрязгами. Молодежь ощутила обобщенное насилие, ежедневно рождаемое нашим обществом: экономическое, символическое, культурное, сексуальное, экологическое, генеалогическое. Я отличаюсь от левой догмы, говоря, что насилие, которому подвергаемся мы, становится все более междуклассовым, и если мы стремимся к социальным изменениям, нам следует принять на себя ответственность за наши социальные роли и то насилие, причиной которому есть мы сами. Мы обязаны говорить друг с другом, предлагать и воплощать совместно с соседями, друзьями и коллегами видение демократии, если и не прямой, то, по крайней мере, соучастной.» Может быть, я согласен не со всем, но здесь чувствуется зацепка за несколько важных факторов: социальное отчуждение, экономическая несамостоятельность. Думаю, в таких мыслях звучит новый язык Политики, который следует разрабатывать, если идея иного мира по-прежнему важна.

Да, на нас смотрим море лиц, ощутивших свою неуместность в мире потребления, эксплуатации, коррупции. В Греции нету волны безработицы, но есть четкая брешь, которая размывает трудящихся. «Реформам» постоянно подвергается система социального страхования под лживыми лозунгами гибели государства социальной защиты, но рождения государства новых возможностей. Откройте для себя дивный новый мир! — захлебываются неолибералы. Вчера вы были инженером, чертили в одиночестве проекты, сегодня вы можете погрузиться в мир общения, обслуживая посетителей «Макдональдса». То, что забрали жизнь у человека, по-сути, не успевшего заняться созиданием, строительством своей жизни, для многих стало откровением того, насколько лишними они являются в этой системе, системе, по словам одного греческого политического патриарха, «в которой хорошо живется цифра, но плохо — людям». И если от такого откровения, связанного с твоей работой, семьей, окружением, районом, где ты живешь, и можно отмахнуться, то когда это касается парня, у которого грубо вырвали все возможности и преградили все пути, то против этого нельзя пройти мимо. Можно говорить про подъем некоторых секторов греческой экономики даже в суровые времена кризиса, но ведь понятно что растет — спекулятивный капитал банков, душащих кредитами, плевавших на социальную ответственность, бирж, признающих только крупных игроков, «которым можно все», корпораций, раковыми пятнами покрывающих планету для того, чтобы прогоняя капитал от одного конца в другой, делать деньги из воздуха, ворующих землю, уничтожающих все, что на ней растет, высасывающих воду… Что до уровня жизни, он действительно катастрофически не падает, просто его колебания держат общество на грани постоянного нервного срыва. Ведь наступление правого правительства Караманлиса на государственный сектор, только усугубило, то что длится не первый год. В державный секторе скоро останутся только бюрократические конторы и полицейские участки, потому что предприятия, школы, театры, библиотеки раскупят корпорации и банки. Прихода такого Завтра не алчут, его в лучшем случае тревожно ожидают, а то и просто боятся. Потому что завтра нужно встать и идти снова продавать себя, чтобы успеть, заскочить в поезд, смысл движения которого малопонятен, если не считать, что человек рожден для успеха (читай — крысиных бегов на рынке труда) и счастья (читай — потребления). Но остается еще одна возможность — борьба. Что будет делать человек, желающих стать архитектором, но принужденный работать официантом, что ему еще терять, кроме личной свободы и достоинства? Что будет делать человек, желающий работать официантом в своем поселке, но через прессинг фастфудов и банкротство становящийся внутренним мигрантом, разнорабочим, работником заправки? Что ему терять… Поэтому восстание на улицах Греции уже само по себе есть программой, политическим манифестом, который упорно не хотят читать лица, уполномоченные и наделенные. Вопрос в том: насколько общество сможет воплотить эту программу в жизнь, ведь, в сущности, многое зависит от того, насколько далеко сможет себе позволить зайти каждый из нас в солидарном действии и коллективном созидательном труде.