«Пионерский лагерь на майдане»

Глава № 1: «Атлантида»

Я думаю, что всех кто хотя бы на часок задерживался на «Октябрьской площади», прогуливался рядом или просто слышал о произошедшем, данная статья заинтересует. Нет, здесь вы не услышите банальной констатации фактов или краткий пересказ вечерних новостей нашего «любимого» «Белорусского национального телевидения». Окунуть вас в реальность – вот моя цель. Точнее не цель, а просто на душе противно, когда жители Беларуси, которые отсиживались дома, начинают поливать грязью настоящих героев, в то время, когда «юные сердца», еще не видевшие жизни, пытались отстоять Свободу на «майдане», не только свою свободу, а, прежде всего Нашу Свободу. Девчонки и Мальчишки, в среднем 20-22 лет стояли дни и ночи на холоде, совсем одни, не боясь противостоять натиску ОМОНа, которые как стая волков крутились возле «пионерского» лагеря». Юные «октябрята» не боялись и тогда, когда их товарищи исчезали по одному морозным утром, отойдя на пару метров от лагеря. Да и голод и лишения их не пугали. Ведь каждый день, и по утрам и вечерам, простые прохожие, бабушки и друзья приносили все необходимое, за что огромное им спасибо. Горячий чай, теплые вещи, так необходимые «октябрятам» поступали в лагерь бесперебойно. Дискотека под белорусскую музыку на языке наших прадедов. Ощущение свободы. Даже воздух под «бела-чырвона-белыми» флагами был особенным: чистым. Мы чувствовали себя жителями «Атлантиды». Время шло, лагерь рос, с каждой ночью палаток становилось все больше и больше. Только наш «Высокоуважаемый» делал вид, что ничего не происходит, пусть мол «детишки» побалуются.

Глава № 2: «Захват»

В ночь с 23 на 24 марта мы были уже не детьми, а «отморозками» по словам Президента. В районе полуночи на площади появилась «элита» нашего общества, пытавшаяся спровоцировать «октябрят». У меня сложилось такое впечатление, что наша власть полностью поддерживает их действия. Оскорбления и нецензурная брань потоком выливалась на уши мальчишек и девчонок. Ребята были стойкими «оловянными солдатиками» и молча сносили обиды. Было очень холодно. Все были уставшие, но никто не ушел. Девчонки наводили порядок на территории палаточного лагеря (убирались на кухне, собирали мусор, даже подметали окурки на территории), мальчишки стояли в оцеплении, взявшись за руки. Ничто не предрекало беды. Около 3 часов ночи со стороны ст. метро «Купаловская» на октябрьской площади появилась уборочная техника. У меня прошла по телу легкая дрожь. Сама не знаю почему, но в голове промелькнула мысль, что сейчас эти бульдозера сравняют нас в «пионерском лагере» вместе с землей. С диджейского пульта в микрофон донеслось сообщение всем журналистам срочно покинуть лагерь. «Началось» только и успела я подумать. Обернувшись в сторону проспекта, я увидела несколько милицейских «автозаков» стоявших сплошной стеной возле нашего лагеря. Доля секунды и перед нами предстали во всей своей красе сотрудники ОМОНа. Были среди них и люди в черных масках «а-ля чулок». Глухой звук ударов милицейских дубинок и топот заглушали, плачь девчонок, сжавшихся в комок в центре лагеря. Были девчонки и среди парней в оцеплении. Из того же микрофона девичий голос скомандовал всем сесть на землю и держаться друг за друга. Мы кричали «мiлiцыя з народам» и чтобы нас не били, что мы сами уйдем. Парни каждое мгновение нас морально поддерживали, не смотря на то, что сотрудники ОМОНа «нежно» прикладывали к их телам свои то ботики то дубинки. Они вырывали парней из наших рук и тянули, в прямом смысле этого слова, в «автозак». Я поняла, что передо мной из наших никого нет. Только яркий свет от камер корреспондентов слепил мне глаза. Я встала с земли. Все происходило как в замедленной съемке. Я обернулась на лагерь. Разобраться, что там происходит, было не реально. Все смешалось воедино. Мальчишки, девчонки, палатки, люди в черных масках, ОМОН. Только острая боль от удара в спину заставила меня очнуться. «Пошла в машину б….., быстро б….» мне скомандовал чей-то голос. Я быстрыми шагами подошла к «автозаку» напоминавшего больше машину смерти. Как я перелетела высокие ступеньки понятия не имею, но точно знаю, что с помощью своего конвоира. Еще двое сотрудников власти находившихся внутри «машины смерти» схватив меня за куртку швырнули внутрь машины, на уже лежащих на полу парней. Через секунду снова кого-то бросили, но уже на меня. Парни кричали «Что же вы делаете, мы же люди». Мы пытались подняться на ноги, но на нас снова и снова швыряли таких же, как мы. Наконец дверь машины захлопнулась и поток прекратился. Парни, которые крепко стояли на ногах помогли нам подняться. Людей в машине было так много, что разобрать, где, чьи конечности казалось невозможным, а воздуха так мало что мы открывали беспомощно рты, как рыбы лежащие на горячем песке. Поднялась паника. Парни начали открывать все возможные люки. Даже нашли выключатель. Загудели моторы. И «эшелон смерти» двинулся с места.

Глава № 3: «Дорога в никуда»

Кто-то из мальчишек сказал: «Срочно звоните, кому только можете, говорите, что нас всех схватили и везут неизвестно куда. Звоните всем!» Практически все мои знакомые уже спали. Я дозвонилась только 3-4 человекам. Те, кто стоял возле окон, по возможности говорили, куда нас везут. Мы терялись в догадках. Девчонки не переставали плакать. Когда поняли, что мы выезжаем на окраину города, поднялась жуткая паника. Мы стали прощаться друг с другом. Парни крестились, девчонок трясло в истерике. Я даже подумать не могла, что вспомню молитву «Отче наш», которой в детстве меня научила моя бабушка. Когда нас везли, было такое ощущение, что мы скрываемся от кого-то. На полной скорости машину то заносило в одну сторону, то чуть не переворачивало на бок в другую. В конце концов «автозак» остановился. Настала пугающая гробовая тишина. Все ребята начали срывать с себя все значки, голубые ленточки, наклейки, шарфы и т.д. «Это конец» - подумала я. «Сейчас нас всех убьют». Дверь открылась и нас как стадо овец начали выгонять из машины. Правда на этот раз безруко, безного и бездубиноприкладства. Высокий белый забор, колючая проволока и здание с решетками на окнах. Нас всех загнали во двор. Все, кто был в машине, сбились в стайку в углу белого забора лицом к стене. Сзади подошли ОМОНовцы. «Ну что, будем расстреливать?» - сказал один из них и тупо засмеялся. Всех продолжало трясти, не столько от холода, как от страха. Я посмотрела на серый снег под ногами. Крови вроде бы нет. «А может мА самые первые?»- промелькнуло в моей голове. Какой-то парень, который стоял возле меня, сказал: «Девушка, давайте познакомимся». Я не помню, как его зовут. Я начала твердить, что мне очень страшно. Очень. Он сжал мою ладонь в своей руке, посмотрел мне в глаза и сказал: «Не бойся, мы все вместе, а вместе мы все сможем». Это был приемник распределитель на Окрестино.

Глава № 4: «Окрестино»

По дряхлым, бетонным ступенькам нас начали заводить в здание. Длинный, слабоосвещенный коридор. В конце коридора – решетка. Всем приказали стоять лицом к стене, не разговаривать, не поворачиваться. Затем нас перевели в маленький тупиковый коридорчик и включили свет. Было холодно. Нас всех начали переписывать, т.е. составлять списки. Фамилия, имя, отчество и год рождения. Несовершеннолетних, коих было всего несколько человек, сразу увели. А нам приказали вытянуть из ботинок шнурки и все веревочки, тесемки из кофт, курток, снять ремни и тому подобное. Стоя лицом к стене, наши мальчишки доставали все съедобное из своих карманов (конфеты, мандарины и т.д.) и втихую от наших конвоиров раздавали девчонкам. Так мы простояли часа 3. Затем над нами смиловистились и разрешили нам сесть на холодный бетонный пол. ОМОНовцы, которые нас задерживали, периодически появлялись в коридоре со стопками каких-то бумаг и уводили нас по несколько человек. Как мы не пытались понять, каков их принцип отбора - так и не смогли. Среди нас были и иностранцы. Польская семья: муж с женой и с дочкой. Т.к. девушка была не совершеннолетней, ее попытались, было увести вместе с другими подростками. Но ее отец сказал, что они требуют консула и его дочь никуда от них не отойдет. Не буду описывать постоянные издевательства наших «охранников», их слишком много и все не упомнишь. В самой первой партии увели моего друга. Больше я его не видела (После своего освобождения я пыталась его найти). Он был жив и здоров, и отбывал свое наказание в 10 суток на «Окрестинах») Затем и второй мой очень близкий друг (Д) ушел под конвоем. От безысходности, сидя на бетонном полу, я просто тихо плакала. Самых близких больше не было со мной. Правда, за часы, проведенные в палаточном городке и в длинных коридорах «Окрестин» все мальчишки и девчонки, стали самыми, что ни наесть родными. Наконец и мой черед пришел уйти вместе с очередной партией ребят. В другом конце коридора, в так называемой очереди на личный досмотр я встретила Д., И чисто случайно выяснилось, что мы находимся под охраной одного и того же ОМОНовца. Мы упросили его, чтобы во время прохождения всех необходимых процедур нас не разлучали, т.к. мы брат и сестра. Даже среди ОМОНа иногда попадаются обычные люди. Спустя пару часов нас снова разлучили. На 10 суток, которые получил Д. Личный досмотр, хождение от кабинета к кабинету, постоянные издевки и моральное давление со стороны ОМОНа. Мне казалось, что это длится целую вечность. За это время я уже знала, что меня уволили с работы. Пожалуй, не буду вдаваться подробности по этому поводу. Выбивание подписей в протоколах допроса, и постоянное «промывание» мозгов представителями правоохранительных органов. Больше нас не били. Они просто изменили тактику. Психологическое «прессование» оказалось страшнее ударов. Примерно часа в 4 дня мы снова сидели на бетонном полу, только уже, по-моему, на 4 этаже возле камер. Где-то через час из камер начали выводить уже ранее там находившихся и по нашим догадкам, их повезли по судам. Камера, в которой нас было 14 девчонок, была рассчитана на 5-х человек. Сигареты, которые удалось спрятать в нижнем белье мне и еще нескольким девчонкам, разошлись моментально. Почти у каждой из нас была температура. На попытку добиться медицинской помощи, охранники пригрозили насыпать нам хлорку в воду. В принципе камера выглядела еще более-менее нормальной по нашим представлением. Одна девчонка в нашей камере чудом сохранила телефон. Ей позвонила ее подруга и сообщила нам новость: «Во всех СМИ прошла информация, что всех девушек уже отпустили». А как же мы? Кто мы? И что снами теперь будет. Еще в нашей камере была польская журналистка В.. К ней приехал консул. После свидания с ним она принесла шоколадку и пачку «Парламента» Это была роскошь для нас. Ведь уже почти сутки мы ничего не ели. Да и сигареты тоже стали дефицитом. Еще она сообщила нам, что люди, там, на свободе, знают, что мы здесь. Что возле стен «Окрестин» собрался народ и что они вместе с нами. От этого мы даже все повеселели. Мы решили петь, чтобы совсем не отчаиваться. Песни нашего «майдана». Наше пение с каждой строчкой становилось все увереннее и соответственно громче. Ребята из соседних камер нас поддержали. Постепенно пение начало перерастать в бунт. В камеру влетел охранник и стал материться. Он нас предупредил, что если мы не успокоемся по вентиляции в камеры пустят газ, для нашего «успокоения». Все ребята решили больше «не нарываться». Я легла на деревянную лавку, представлявшую собой кровать и заснула.

Глава № 5: «Жодино»

Проснулась я оттого, что все спешно одевались и строились. Было понятно, что сейчас нас куда-то снова повезут. Спустившись на 1 этаж пофамильно, нас сформировали в маленькие группки. Затем нас снова отвели в «автоказ». По дороге к машинам, мы видели, что кроме «автоказов» стоят и автобусы, где уже сидят наши мальчишки. При выезде из «Окрестин», мы увидели людей, которые стояли возле стен «приемника-распределителя». Они кричали нам, что с нами и махали нам руками. Кое-кто даже бежал даже на перерез через парк за колонной машин. Вскоре «Окрестины» исчезли из виду. В салоне сразу все оживились. Мы подскочили к окнам. И стали пытаться подать им тоже какой-либо знак. ОМОНавцы сразу выключили свет в салоне, чтобы нас не видели и оттеснили нас от окон. Вскоре «Окрестины» исчезли из виду. Дорога была длинной и мучительной. За время нашего путешествия, наши «стражники» пытались «наставить нас на путь истинный». Но, в конце концов, они поняли, что такие же люди, как и мы. Даже отдали нам свои последние сигареты и старую «комсомолку-толстушку». В целях обеспечения их безопасности, лучше не буду указывать их роту и взвод. Но «люди в черном» отнеслись к нам с пониманием, сочувствием, и даже можно сказать с завистью, что мы, все такие хрупкие, милые создания намного сильнее их. Не физически. Нет. А сильнее в плане силы воли и веры, что мы всего добьемся. В Жодинское СИЗО нас привезли вечером. Когда мы прощались с ребятами в форме, они искренне пожелали нам удачи. Из «автозака» нас повели внутрь колоссального строения. Ну когда еще раз придется побывать в самой «крутой» тюрьме. Первым делом нас снова поставили лицом к стене. Обыск, «знакомство» и т.д. Да, на первый взгляд это был ад. С нами обращались как с самыми настоящими «уголовниками». «Экскурсия» по подземельному лабиринту. Руки за спину. Не отставать. Не разговаривать. Беспрекословно выполнять все приказы. Мы поняли, что мы, если не в аду, то где-то рядом.

Глава № 6: «Первая ночь»

После «прогулки» по «подземелью» нас привели на какой-то этаж. Потом, в ходе нашего пребывания, мы выяснили, что мы на 2-м этаже. Длинный коридор с разделительной решеткой по середине. Наша камера оказалась в самом конце коридора возле поста охраны. Первым впечатлением о нашем «пристанище» был удушливый тошнотворный запах. Камера представляла собой комнату размерами 5х7. Металлические 2-х этажные нары, на которых, лежали скрученные матрасы. Металлический навесной шкаф, небольшая металлическая полочка возле шкафчика. В углу за входной дверью на постаменте возвышался туалет. Посередине стоял металлический стол и с двух сторон, тоже металлические лавки. Вся «мебель» была зацементирована в полу. Стены цвета «детского расстройства желудка». Спрятав подаренную ОМОНовцами газету в один из матрасов, мы начали обустраиваться. «Спальных мест» было 8. А нас всего 6. Поэтому дополнительные одеяла сразу приобрели своих новых хозяев. Все было настолько сырым, что даже подушки представляли собой сбитый ком «чего-то». За нами снова пришли. Вывели из камеры, и повели на личный досмотр. Комната для досмотра представляла собой душевую, очень холодную и сырую, и все тот же неизменный едкий запах. Потом в ходе следствия, мы поняли, что, столь тонкий аромат источало мыло. На досмотре снова переписали всю одежду, которая, была на нас, предварительно раздев нас до гола и просмотрев все наши вещи. Забирать в принципе было не чего. Все, что можно было осталось еще на «Окрестинах». Только от оставшихся 3-х сигарет отломали фильтры и отдали нам. Женщины, производившие досмотр, показались нам очень даже милыми. Они были удивлены даже больше нас самих нашим приездом в жодинскую тюрьму. По возвращению в камеру мы обнаружили, что за наше отсутствие, в камере был большой «шмон». Исчезла наша газета. А больше и прятать было нечего. К часу ночи нам принесли «постельное белье» и «ужин». Первый ужин в «Жодино» представлял собой: булку хлеба, похожего на «Водар» с добавлением опилок, на 6-х, пол стакана чая без сахара. Сложилось впечатление, что и без заварки. И настоящий пир представляла собой тарелка ароматной тухлой, кислой капусты. Кое-как справившись с «ужином», только чтоб не умереть с голода (Прошло 22 часа с момента нашего задержания и более 25 часов, как мы что-либо ели), мы легли спать. Положив под голову свою свернутую куртку, я легла на байковое одеяло, им же укрывшись, заснула.

Глава № 7: «Побудка»

В 6-00 подъем с «Радые Сталiца» под звуки президентского гимна. Первое мое впечатление при побудке, я думала, что сейчас проснусь и окажусь у себя дома, в своей мягкой постельке. Однако стук в дверь и крик «Подъем» сразу же развеяли этот миф. На окнах и двери решетка. Пытаюсь подняться, но все тело онемело, и металлические планки кровати впиваются в тело как назойливая июльская мошкара. Через час после побудки завтрак. Сечка, 3 булки черного хлеба и один батон серого цвета, но очень даже вкусного (так нам показалось с голодухи), пол кружки чая (на этот раз с сахаром, но менее насыщенного цвета), и целая тарелка сечки. После завтрака обход. Руки за спину, называют фамилию - отвечаешь имя, отчество. Составляют списки. Слышали стук по стене и батарее мотива «Жыве Беларусь». Значит в соседних камерах наши. Значит мы все вместе. И значит нам не страшно. Ответили. Поле чего, глазок на двери камеры сразу же приоткрылся. Попытались, было узнать у охранников сколько время. Совсем потерялись во времени. Жутко болел живот после вчерашней капусты и страшно хотелось курить. Просто не возможно сидеть сложа руки. Мы начали лепить из хлеба наш «майдан», правда на проверке, охранники сказали, что у нас нет, так называется «статуса» как у зеков. Поэтому начали складывать из бумаги. Палатка с флагом, человечки возле палатки. Настоящий «пионерский лагерь». Принесли обед. Суп вроде ничего. Каша перловая с курицей. Правда, вспомнив «наставление» ОМОНавцев о дохлятине, которую дают в пищу, есть эту кашу совсем не хотелось. После обеда предложили «поход» в душ и удалось упросить охранников дать 3 сигареты на 5-х. Настоящий праздник. Душем реально разочаровались. Хорошо, что хоть вода была теплая. Все тоже вонючее мыло и было впечатление, что наша добропорядочная стража прикладывается к глазку, когда мы мылись. Зато после «банных процедур» настроение подняла новость о том, что у нас есть связь с несколькими камерами. Меня, как самую маленькую и легкую, девчонки подняли к воздуховодной трубе. Камера напротив, под нами и справа от нас. Теперь мы точно уверены что из «октябрят» мы здесь не одни. «Наше «Радио свободы»» - шутили мы с девчонками. Мальчишки сказали, что у них есть свежие новости из Минска, что очень много людей вышли на площадь. Нам удалось. Удалось показать «простым обывателям» Беларуси на собственном примере, что можно добиться всего, если всем быть вместе и в наших рядах не будет безразличных наблюдателей. А еще смогли доказать, что «куча отморозков» по словам нашего «Уважаемого», смогла удержать площадь, в прямом смысле слова «СВОБОДНОЙ». Правда были и огорчены этой новостью. Многие люди пострадали и попали в лапы правоохранительных органов. А еще, после обеда нам принесли газету. Правда «советскую Беларусь» и, правда, 2003 года выпуска. Ужин. Чай и снова капуста. Решили выбрасывать капусту в туалет, чтобы она быстрей закончилась.

Глава № 8: «Жодино, 2-е сутки»

Воскресное утро. Как всегда побудка и завтрак. Вчерашняя обеденная каша и чай. И снова очень много хлеба. Правда – это единственное, что можно есть. Выражение «Суши сухари», когда едешь на зону», нынче не актуально. С хлебом не знали что делать. После обхода охранники принесли нам соли. Хлеб с солью – просто деликатес. Правда, нужно было что-то думать по поводу ужина. Капусту есть просто не реально. Потом сводит весь желудок. Стали просто отказываться. Целый день бездельничали и были в предвкушении нашего возвращения в Минск. На обед все как обычно. Суп рассольник - очень кислый, перловка с курицей. Вырезав ложками мякиш с хлеба, заполнили корку кашей. На ужин. А после обеда нас повели на прогулку, на улицу. Четыре стены и сверху решетка с сеткой и фонарик. Место выгула смертников по ночам – так нам сказали. Были примерно пол часа. Потом окончательно замерзли. После прогулки поднялся бунт. Охранники, как будто испарились. По радио «Столица» (единственный источник информации) донеслись знакомые звуки. «Океан Эльзы», песня «Вясна прыйдзе». Мы только боялись, чтобы мальчишек не били после бунта. «Радио Свободы» молчало почти целый день. Спустя какое-то время охранники начали бегать от камеры к камере. Пытались утихомирить запугиванием. Но нас, девчонок не били. Когда поняли, что ничего не поможет – отключили радио «Столица» и начали транслировать в прямом эфире правила внутреннего распорядка. Когда они пошли по второму кругу – ребята немного успокоились. В принципе, это был уже не первый бунт, после того, как по радио транслировали песни «майдана». Парни с нами связались только вечером. Долго разговаривать мы не могли, т.к в глазок, с периодичностью в 2-3 минуты заглядывали охранники. В этот вечер, спать мы легли очень поздно. Может сказывалось волнение перед завтрашним днем, а может просто устали от неизвестности.

Глава № 8: «Жодино, Прощание славянки»

Вот он, долгожданный день. С самого утра не было побудки. Никто не крича, не стучал по двери. Казалось, что все в СИЗО просто вымерло. Первое, на что наводили мысли – всех увезли. Приятная неожиданность ожидала нас перед завтраком. Когда, принесли завтрак, охранник сказал нам: «Добрай раніцы, дзяўчынкі». Нам дали одну сигарету. Мы просто терялись в догадках. Может быть, что-то произошло, там, на свободе. Минуты нам казались часами. Мы ждали этого дня с радостью и с опаской. Что будет дальше? Была надежда, что после суда, мы сюда не вернемся. Но и что-то тревожное было на душе. За нами приехали в районе обеда. Уводили из камер по одному, двум человекам. Нас строили в шеренги. Снова подземельные лабиринты, снова «автозаки». Снова оживленная беседа, с уже знакомыми нам, ОМОНавцами. Чем ближе мы приближались к Минску, тем учащенней бились наши сердца.

Глава № 9: «Наш самый гуманный суд в мире»

В суде нас ждало огромное разочарование. Девчонки и мальчишки искренне верили, что больше не вернутся ни в «Жодино», ни на «Окрестины». Можно сказать, что я и предполагала, что все так и будет. Ведь в нашем «правовом государстве» царят произвол и беззаконие. Правящая власть поощряет распространение партократии и фашизма. Меня отпустили. Но наши девчонки и мальчишки продолжают терпеть измывательство над нашим народом. Почти всем девчонкам и мальчишкам давали в среднем 10 суток. Где справедливость. «Ганьба» такому государству!!!

Настасся Каліноўская