Диме 25 лет и он говорит, что детство его было счастливым: «Проткнул спицей гланду, засунул палец в мясорубку, закончил музыкальную школу по классу гитары». Родился в Минске, вырос в обычной белорусской семье. Мать долго не работала, а когда парню стукнуло 16, устроилась на завод кладовщиком. Отец – прапорщик. Когда Дима ударился в панк-культуру, разноцветные ирокезы сына, проколотые уши и губы никого особо не беспокоили. Скандалов не было. Только первая татуировка стала поводом для обид Диминого отца.
KYKY: У тебя остались яркие воспоминания из детства?
Дмитрий Заплешников: Когда учился в классе шестом, учитель истории Борис Сергеевич сказал: «Заплешников, а где вы видели справедливость? Лично я – только в детстве. И то, мне казалось, что меня обижают». Эта фраза на всю жизнь въелась в голову. Дело в том, что я очень любил историю, учил ее на отлично, но он никогда не ставил мне высоких отметок. Может быть, из принципа. Может быть, хотел, чтобы я еще лучше знал его предмет. Мне кажется, его фраза символизирует ту самостоятельную жизнь, в которую ты вступаешь после выпускного, потому что, на самом деле, справедливости, как и истины не существует.
Вообще, мне не нравится, как заточена наша система обучения. Она не настраивает на то, чтобы человек что-то познавал. Думаю, люди, которые на «отлично» учатся, после школы идут в милицию. Я шучу, конечно (смеется).
KYKY: Тебя интересовали какие-то конкретные субкультуры?
Д.З.: Так сложилось, что большинство моих друзей кинулись в панк. Сам я метался. До сих пор себя никак не позиционирую и тогда этого не делал. Но мне нравился и нравится DIY (субкультура, известная с 1950-х годов, от англ. «сделай это сам» – прим. KYKY), мне импонируют также анархические взгляды – в том плане, что все должно прогрессировать.
KYKY: У тебя было погоняло?
KYKY: Оно и есть. Многие называют меня Плеш – это от фамилии.
KYKY: Слушай, а ты в институт вообще поступил?
Д.З.: Да. Родители очень настаивали, а я упирался, мол, лучше в армию! Туда я, конечно, не хотел (в моей книге есть главы, посвященные армии, военкомату, дебильной системе его устройства). Это был протест. Понимаешь, ты либо протестуешь, либо сидишь. Так сложилось, что я протестую против всего, если мне что-то не нравится.
Тем не менее, как-то позвонил мне мой приятель, мол, ты вообще поступать собираешься? А он проснулся после флэта, где все очень сильно бухали. Подача документов в большинство вузов тогда уже закончилась, но мы поехали и поступили вместе на заочное отделение в Международный гуманитарный экономический институт. Я по образованию юрист-политолог. Учась заочно, сразу устроился работать на завод, получил специальность «слесарь-сборщик электроприборов», подумал, мол, зачем мне вообще учиться? Люди на эту корочку пашут десять месяцев, а я получил за три. Но вуз не бросил. Зарплата на заводе МЭМЗ в то время была хорошая, но зимой не выдержал и уволился, там стало пи**ец, как холодно.
У нас колоссальные проблемы на заводах! Нищенские зарплаты, разваливающийся потолок, только холодная вода в цехах, где должна быть горячая по технике безопасности. Мастера, не выполняющие свои обязанности. Ущемление. У нас был цех, который работал в одну смену. На работе надо было быть примерно в полседьмого-семь. Зачем так рано, когда склады открываются в 8-9, а без их открытия детали не получишь?
KYKY: А институт вообще ничего не дал?
Д.З.: Это сложный вопрос. Был у меня один классный преподаватель по авторскому праву – вот это да! Забавский. Уникальный преподаватель, лучший из тех, кого видел. Мега! Помню, был случай, принимал он экзамен. Я к нему заранее подошел и честно сказал, мол, у меня концерт в другом городе, не успеваю, поставьте мне, пожалуйста, автоматом. У меня тогда еще красный ирокез был. Ставили мы его квасом, потому сильно воняло и лежал он как-то полубоком. В кедах отваливалась подошва – словом, выглядел я не очень. Забавский на мою просьбу ответил, мол, «давай ты вначале причешешься, оденешь костюм – и тогда, может быть, поставлю». Пришлось сходить в туалет и привести себя в порядок. Но экзамен все равно пришлось сдавать, и я всё ответил. А в остальном институт дал трату денег и потерю времени.
KYKY: Презентация твоей книги «Моя психушка: Made in Belarus» состоится в воскресение в The Loft Cafe. Вопрос в лоб – как ты попал в Новинки? Косил от армии?
Д.З.: Да ничего сложного! Все подробности – в книге, я вкратце расскажу. Это был призыв. В армию идти уже совсем не хотелось. Если в лет 18-20 я бы пошел, были возможности нормально послужить, то позже уже не сильно хотелось. Я не косил. Абсолютно. Вообще. Но психиатр посчитал, что мне надо ехать на улицу Менделеева в ГКПД. Там сидела абсолютно безбашенная тетка, которая начала меня унижать – да так, что я сказал, мол, пойду в милицию. Мне было тогда еще 23 года. Я был ещё не женат и с ирокезом.
Эта женщина начала на меня гнать, мол, «петушок, крашенный, кто на тебя такого посмотрит?» Я, конечно, не стал ей говорить, что живу в центре, у меня билеты в Испанию, а дома ждет прекрасная девушка. Сказал, что напишу заявление, пригрозил Кодексом об административных правонарушениях (видишь, дало что-то образование). Все-таки политолог-юрист. Она мне кинула тест на 400 вопросов, отправила меня заполнять его в коридор. Вопросы были совершенно дебильные. Например, «любите ли вы родителей?» Ну как можно ответить на такой вопрос?
Потом я приехал обратно в военкомат. Мне там психиатр сказал, мол, на Менделеева вам могли поставить три печати, подтвердить легкое расстройство личности и, как минимум, на год была бы отсрочка, а в лучшем случае, в армию вообще бы не пошли, но сейчас вам надо скататься в Новинки.
В Новинки я опоздал на час. Палаты, куда размещали призывников для осмотра, были забиты, поэтому меня поместили в отделение, где проходили лечение алкоголики, наркоманы и суицидники. Это произошло случайно. Не знаю, может быть, повезло. Время я там проводил не зря – написал книгу. Хотя нет, книгу я написал на Бали, а там просто делал заметки. Если бы не моя жена, книги бы не было. Я писал мелкие заметки, статьи и продавал их. Просто был набросок на книгу и все.
KYKY: Какие были твои впечатления от пребывания в отделении?
Д.З.: Психушка внешняя не сильно отличается от психушки внутренней. Каждый день ты сталкиваешься с произволом милиции, негативными новостями, с беспределом, грубо говоря, правящей партии, что выражается в манере общения клерков в бухгалтериях, банках, хамстве кассирш в магазинах и т.п. Новинки – это примерно то же самое, только в замкнутом пространстве (вместо кассирш медсестры, вместо милиции – санитары, вместо бюрократических макулатурщиков – недовольные зарплатой врачи). Обшарпанные стены, толчок по расписанию, выход тоже в определенные часы, и только если нет обхода, постоянное прохождение тестов, анализов и т.п., обед по расписанию, отсутствие розеток в палатах. То, что творится в Новинках, в какой-то степени можно сравнить с тем, что происходит на улицах неблагополучных районов. Только оттуда есть, куда убежать, из психушки – нет.
KYKY: Как ведут себя врачи?
Д.З.: Врачи, с большего, ведут себя корректно. Некорректно ведут себя низшие звенья: медсестры, уборщицы. Они могут запретить свободный выход, не дать ручку, чтобы проветрить окно, когда в палате спёртый воздух… Закрыть общую парашу, где можно курить, на полчаса раньше. Закрыть вообще – сказать, что нельзя. Очень много мер воздействия, причем, некоторые распространяются не только на серьёзных пациентов, но и, например, на таких, как я – лиц на осмотре. Разве что нас нельзя было привязать к кровати и прописать аминазин. Пациентов, если они буйные, могут привязывать. Я видел.
KYKY: Сложилось впечатление, что пациентов закармливают лекарствами?
Д.З.: Нет. Понимаешь, в том отделении часть препаратов – опиоидные. Они идут на особом учете. Единственное, думаю, могут дать больше снотворного, чтобы человек поскорее вырубился. Препараты, которыми лечат алкоголиков или наркоманов, часто содержат опиаты – такие мощные обезболивающие сверх дозы не дашь. Вдобавок, за каждую пачку, таблетку, укол врачи должны отчитываться.
KYKY: Много людей находилось в этом отделении?
Д.З.: Навскидку, человек 50 минимум. Детей там нет. В основном, 30 лет и старше. Причем, основная часть по природе не алкоголики, не суицидники, не наркоманы. Но есть и такие, конечно. С теми, кто наркоманы, трудно общаться. Например, подходит к тебе один, мол, «слушай, дай 20 рублей. У меня у отца завтра поминки, я договорился с медсестрой – сказала, что отпустит». Чаще всего – байка. Туда могут залететь люди, которые напробовались всяких миксов. То есть даже видно, что он не наркоман. Просто попался с первого раза. Формально могут сделать ряд анализов и отпустить, но если ты уже туда попал, учитывая нашу бюрократическую систему, должен пробыть там не менее 14 дней. Если родители поручаются, могут и выпустить. Но в большинстве наших семей совковое воспитание.
Повторяю, психушка внутренняя мало чем отличается от внешней. Психушка не спасает людей. Если человек сам себя не убеждает, что ему это не нужно, он вернется к тому, с чего начал. Через год, два или пять. Подшивка закончится – вернется. Друзья позовут – вернется. Это не тот случай. Суицидников, может, в какой-то степени Новинки и поддерживают. И то, условно: они ходят с переломленной психикой. Прикинь, чувак-суицидник лежит три месяца. Его постоянно чем-нибудь пичкают – там целый комплект лекарств! Каким он выйдет? Овощ! В этом плане – нет спасения. Есть, скорее, спасение общества от них, чем их от общества. Понимаешь, их прячут, чтобы общество этого не видело.
KYKY: Почему ты решил написать книгу?
Д.З.: Сложный вопрос. Я всегда что-то писал. Просто так случилось, что какое-то время был без работы, появилось время. По сути, мне делать нечего было. А жена работала. Мне было скучно. Мы находились на Бали – красивейшее место! Я, по своей сути, общительный человек, но не знаю толком английский язык, поэтому общаться полноценно ни с кем не мог. Писалось прекрасно. Сейчас начал вторую книгу, но не знаю, когда закончу. Много работы.
KYKY: Почему ты думаешь, что твоя книга может быть кому-то интересной?
Д.З.: Пусть решает читатель. Мне просто хотелось описать безвыходность и безысходность лиц призывного возраста, направленных на принудительное обследование для выяснения их психического здоровья. Получилась повесть о внешней и внутренней психушке. О системе и о людях, которые, почему-то живут в этой системе. Я пытался не затрагивать политику, но так вышло, что 70% книги – это именно она. Причем, читатель заметит, что у меня были постоянные попытки уйти от политики, но в каждой главе я все равно к ней возвращаюсь. Мы все с ней повязаны, и это не зависит от социального статуса или положения в обществе. Тем не менее, книга вышла официально в издательстве «Ковчег». Дизайн обложки сделала замечательная художница Алеся Исса. Бесплатно, быстро и офигенно качественно! Иллюстрации внутри – тоже ее. Я не могу сказать, как долго писал книгу, потому что наброски, заметки начал делать еще в психушке. Кое-кто из пациентов знал, что я пишу. Персоналу до этого не было никакого дела.
KYKY: Побывав в психушке, ты можешь ответить на вопрос: кто в стране главный псих?
Д.З.: Я думаю, главные психи – лицемеры на высоких должностях, которые решают судьбу тысяч, если не миллионов, людей. Не буду назвать фамилий, но всем известна история, которая хорошо распространилась в СМИ, когда один из чиновников, особо не скрывая свое миллионное в долларовом смысле имущество, при вопросе «Как жить людям на три миллиона в месяц?», ответил, что необходимо крутиться на двух работах.
Чиновник, по идее, должен последнюю куртку продать, только чтобы народ жил хорошо, ведь он – избранник народа и занимает пост, где может что-то решать, в отличие от рядового гражданина. Я к тому, что миллионным имуществом можно, как минимум, обеспечить малоимущие слои населения, так почему этого не происходит? Пусть все политики и священники пересядут на Джили и перестанут строить ерунду, которую не могут даже Арабским Эмиратам продать.
KYKY: Что ты думаешь о психическом здоровье белорусов?
Д.З.: Его не существует. Шучу, конечно. Но если серьезно, вот пример: четкого определения шизофрении нет в принципе. Ты приходишь к врачу и говоришь: у меня болит голова. Часто? Часто. Едь к невропатологу. Приходишь к нему. Он отправляет к психиатру. А тот говорит, что у вас, наверное, параноидальная шизофрения. Все на усмотрение врача. Примерно по такому принципу работает вся наша система.
