С отплытием из портов Крыма поручиков голицыных и корнетов оболенских в середине ноября 1920 г. подошла к концу военная кампания против белогвардейщины генерала Врангеля. 15 ноября в Гуляйполе прошло совместное заседание Совета революционных повстанцев (махновцев) и представителей Конфедерации анархических организаций «Набат», на котором обсуждался вопрос «О созидательной работе Анархии в районе».
Товарищ председателя Совета и начальник махновского штаба Виктор Белаш вспоминал об этом в работе «Дороги Нестора Махно»:
«На повестке дня стоял единственный вопрос о 4-м пункте [военно-политического соглашения с большевистской властью; предусматривал автономию повстанческого района]. Собрание в один голос высказало свое уверение, что большевики его не подпишут, что они ни в коем случае не предоставят махновщине самоуправление в Гуляйпольском районе, где бы на деле можно было показать созидательную работу анархии, социализировав орудия производства в пользу коммуны. Рывкин [псевдоним Петра Рыбина] говорил: “Большевики никогда не позволят нам самоуправляться, не допустят, чтобы в государственном организме было место, зараженное безвластием. Нам надо готовиться, чтобы силой оружия отстоять независимость района и дальнейшее развитие анархического строя”».
И действительно, два дня спустя командующий Южным фронтом Фрунзе отдал несколько приказов. В соответствии с одним из них, в районе Перекопа и на Сальковском перешейке должны быть установлены особые заградотряды с задачей «не допустить проникновения контрреволюционных элементов из Крыма». Другим приказом Фрунзе «немедленно» переводил из Крыма красные части в районы махновского движения и места сосредоточения Революционной повстанческой армии Украины. Сама РПАУ была переподчинена – в четвертый раз за месяц – командованию 4-й армии. В тот же день, 17 ноября, в Харькове открылась Пятая конференция КП(б)У, на которой, среди прочего, было отмечено, что после разгрома внешней контрреволюции на территории Украины остается контрреволюция внутренняя – в виде бандитизма…
20 ноября успешно окончилась забастовка Харьковского паровозостроительного завода, вызванная продовольственными проблемами и проходившая под руководством «Набата». На следующий день в Харькове вышел третий и последний номер органа революционных повстанцев Украины, газеты «Голос махновца».
23-го появился приказ Фрунзе, объявлявший, что с разгромом Врангеля задачи РПАУ выполнены, а потому ей «предлагается» немедленно раствориться в регулярных подразделениях РККА и отправиться на Кавказ. Штаб и командный состав РПАУ, стоявшей в Евпатории, обсудили приказ и отказались его выполнять до получения санкции Совета повстанцев. Последний находился в Гуляйполе, а телеграфная связь между Евпаторией и Гуляйполем уже неделю как отсутствовала: прервалась якобы по техническим причинам 15 ноября, т.е. в день занятия Евпатории и окончания кампании против Врангеля. «Технические неполадки» продолжались ровно до разрыва военно-политического союза махновцев с красными.
В тот же день Фрунзе телеграфировал в Москву Ленину и главкому РСФСР Каменеву: «В ночь с 25-го на 26-е должна начаться ликвидация остатков партизанщины. Работа начинается раньше намеченного мной срока (29-30 ноября)». Между тем, в конце ноября в Харькове должен был состояться общий анархистский конгресс, на который махновцы возлагали большие надежды. Из-за этого часть их дипломатической комиссии, прибывшей в столицу УССР для переговоров с красным командованием, задержалась в городе и воспользовалась этим, чтобы принять участие в многолюдных митингах и обсуждениях. На них участники делегации, в особенности Дмитрий Попов, без обиняков высказывались о необходимости вернуть власть местным Советам и об осуществлении 4-го пункта соглашения, до сих пор не вступившего в силу.
25 ноября в Гуляйполе было издано подготовленное Советом повстанцев «Положение о Вольных Советах». Советы объявлялись органами самоуправления трудящихся, которые действуют в соответствии с наказами своих избирателей, в них запрещалось участие политических партий, перевыборы должны были происходить каждые 6-12 месяцев. В тот же день туда самовольно прибыл красный кавалерийский дивизион (200 сабель). Его командир заявил от имени красноармейцев о переходе к анархистам, а также сообщил о подготовке красными операции по уничтожению РПАУ, которая должна начаться в ночь на 26 ноября. В связи с этой информацией вечером прошло расширенное заседание повстанческого Совета. Стоявшие в Гуляйполе махновские формирования готовились к бою, ближе к полночи из Харькова приехали член махновской дипломатической комиссии Александр Клейн и группа анархистов, доставив полученные от правительства 100 млн рублей, 300 седел, 500 сабель. В эти же часы позднего вечера 25 ноября Центральное управление ЧК при Совнаркоме УССР приказало всем губЧК на территории Украины немедленно начать обыски и аресты анархистов и повстанцев.
Секретарь Совета революционных повстанцев, Петр Рыбин, утром 26-го позвонил председателю Совнаркома УССР Раковскому, чтобы узнать, как обстоят дела с комиссией по выяснению «недоразумения» с задержанием вооруженных револьверами и бомбами агентов разведки красных, намеревавшихся установить точное место пребывания Махно, членов штаба и Совета повстанцев, командиров махновских частей. Раковский ответил, что всё будет спокойно улажено, как и спорный 4-й пункт, хотя прекрасно знал, что атака на вчерашних союзников уже началась ночью. Снова обратимся к воспоминаниям Виктора Белаша:
«По заключенному соглашению анархо-коммунистическим активистам дали возможность проявиться, обнаружиться и в это же время взяли их на учет и под контроль ЧК, а в ночь с 24 на 25 ноября (подчеркиваю на 25-е) всем губчека было дано предписание:
«Ввиду нарушения договора немедленно под личную ответственность предгубчека произведите обыски и арестуйте всех махновцев-анархистов всех направлений, об исходе операции телеграфно донести в Цупчрезком… Операции не затягивать».
Повстанцы же продолжали верить в порядочность своего союзника и к такому вероломству не готовились.
В результате действий ЧК был арестован почти весь секретариат харьковской конфедерации «Набат» в составе: Волина, Давида Когана, Барона старшего, Марка Мрачного, Лия Гетмана, Цейлиха, Ольги Таратуты, Чекереса, Доленка и других. Ликвидирована ассоциация анархистов в Киеве, где были арестованы: Аккерман, Консе, Гофман и др. Проведены аресты и в других городах.
Арестовали дипломатических представителей повстанцев: секретаря штаба Попова, членов штаба Буданова и Хохотву, адъютанта Махно Середу, командира 2-го кавалерийского полка Зилченко, командира отряда Колесниченко, командира пехполка Кусенко, Чарина и других. Было арестовано 346 человек, из них 40 отправлено в московскую ВЧК».
Отправка в Москву, по всей вероятности, была связана с новой — уже декабрьской — забастовкой на ХПЗ с требованием освободить задержанных. В числе переданных к середине декабря в Москву оказались Попов, Буданов и Хохотва (первый будет расстрелян по приговору ВЧК весной 1921-го, второй сбежит летом из Рязанской тюрьмы, вновь возглавит повстанческое движение, разбитое в 1922-м на Донбассе, и будет расстрелян уже в 1929-м за создание подпольной анархической группы, третий погибнет спустя год после этой массовой облавы). Узнав о предательстве, Рыбин снова позвонил Раковскому и выразил свое возмущение; благодаря этому звонку чекистам удалось узнать его местонахождение. Нелегально вернувшись в январе 1921-го в Харьков, он тоже был арестован и вскоре расстрелян.
В составе набатовского Секретариата что ни биография — то готовый сценарий для приключенческой эпопеи, но, пожалуй, ни в чьей жизни противостояние тюремной и карательной системе не занимало такого места, как у Ольги Таратуты (урожденная Элька Рувинская). В 1897 г. она вступает в социал-демократический кружок в Елисаветграде, где заправляли братья Абрам и Йехуда Гроссманы, пришедшие впоследствии к анархизму (Йехуда в 1919-м даже входил в штаб РПАУ). Ольга же активно участвует в деятельности «Южно-Русского союза рабочих», а в 1901-м бежит за границу, где знакомится с Лениным и Плехановым, печатается в партийной газете «Искра» и становится анархо-коммунисткой. В 1904-м возвращается в Одессу, ведет пропаганду среди рабочих и превращается в одну из ключевых фигур анархистского движения Российской империи под кличкой «Бабушка». За участие в нападении на кафе Либмана в революционном 1905-м Одесский военно-окружной суд приговаривает Ольгу к 17-ти годам каторги, её соратники были повешены. «Бабушка» бежит из-под стражи, перебирается в Москву, оттуда эмигрирует в Швейцарию, где вступает в первую анархистскую боевую группу. Осенью 1907 г. она снова в Одессе — готовит покушения на правительственных чиновников, в том числе на губернатора Толмачева. В феврале 1908-го Ольга спланировала и осуществила подрыв стен Лукьяновской тюрьмы в Киеве для освобождения узников. Её берут в марте того же года в Екатеринославе с саквояжем, набитым ручными бомбами. Итог: 21 год заключения в той же Лукьяновской тюрьме.
Февральская революция освобождает анархистку в марте 1917-го, а весной следующего года Таратута основывает Политический Красный Крест в Киеве, помогающий всем бывшим политзаключенным, включая большевиков, которые с каждым днем смотрят всё более косо на своих недавних товарищей. В июне 1920 г. Ольга присоединяется к «Набату». После заключения РПАУ соглашения с большевиками в конце сентября едет в Гуляйполе, где получает 5 млн рублей, на которые создает украинский Анархистский Черный Крест в Харькове для помощи заключенным и преследуемым единомышленникам.
Впрочем, всё уже предрешено: после ареста в Харькове и отправки в Москву Ольгу этапируют в Орлов, в мае 1921 г. на предложение освобождения в обмен на публичный отказ от убеждений она отвечает 11-дневной голодовкой. Весной 1922-го её ссылают на два года в Великий Устюг. В 1927-м Ольга присоединилась к международной кампании поддержки Сакко и Ванцетти в США, на протяжении следующих двух лет написала множество писем, пытаясь организовать международную солидарность с анархистами в советских тюрьмах. Переехала в Одессу в 1929-м, была арестована за попытку создать анархистскую организацию среди железнодорожников, приговорена к двум годам лишения свободы. После освобождения Ольга возвращается в Москву. Восемь членов Всесоюзного общества бывших политкаторжан обратились к властям с просьбой предоставить ей пенсию как очень больной и крайне нуждающейся старой революционерке, однако она вновь была арестована и осуждена в 1933-м, хотя об этом аресте мало что известно. 27 ноября 1937 г. Ольгу Таратуту забирают по обвинению в анархистской и антисоветской деятельности в последний раз, а 8 февраля 1938 г. выносят смертный приговор, в тот же день приведенный в исполнение…
Анархический Черный Крест действует в ряде стран мира и поныне, столетие спустя — в частности, уже 7 лет проводит Международную неделю солидарности с анархистскими заключенными, к годовщине казни Сакко и Ванцетти 23 августа 1927 г. Прошедший ад мексиканских застенков Густаво Родригес писал в этом году:
«Первые три десятилетия 20-го века были трудными годами для анархических действий, охваченных наступлением тоталитарных сил и безжалостной охотой их агентов. В зарождающемся Союзе Советских Социалистических Республик (СССР) красный фашизм был насажден кровью и огнем во главе с Владимиром Ильичом Ульяновым (Лениным); в итальянском сапоге, фашизм доминировал с 1922 г. с Бенито Амилькаре Андреа Муссолини в роли Дуче из Итальянской Социальной Республики; на Пиренейском полуострове фашизм в испанском стиле укрепился после государственного переворота, совершенного генерал-капитаном Каталонии Мигелем Примо де Риверой в 1923-м; в Германии была создана Немецкая национал-социалистическая рабочая партия (НСДАП), которая сразу же получила поддержку среди немецких рабочих и крестьян, движимых расизмом и патриотизмом; в Португалии военная диктатура уступила место новому государству Антонио де Оливейры Салазара; в Польше была установлена диктатура Юзефа Клеменса и Пилсудского; в Австрии австрофашизм с Энгельбертом Дольфусом; события, обеспечившие мрачные перспективы развития нашей борьбы.
Однако, несмотря на неблагоприятные условия, желание реорганизовать яростную международную координацию – вдохновленную мифическим Черным Интернационалом 1881 г. – которая восстановила бы мятежный импульс анархии и способствовала бы распространению войны против любой власти, набирало обороты среди неформальных групп и анархистских деятелей того времени. Сакко и Ванцетти – всего лишь пара имен в этой настойчивой группе, которая сделала всё, чтобы эта мечта осуществилась.
С 23 по 30 августа у нас будет возможность еще раз осветить истории жизни, стоящие за анархической борьбой, и разоблачить – без жертв – ежедневные злоупотребления, с которыми сталкиваются наши товарищи. Однако эти семь дней антитюремной активности – всего лишь символический акт, который пытается распространить информацию о положении заключенных анархистов. С точки зрения неформальной и повстанческой анархистской тенденции, 365 дней в году являются прямой солидарностью с теми, кто заключен в тюрьму за пропаганду борьбы против власти во всех уголках планеты.
Вот почему, когда мы заявляем, что анархическая солидарность – это нечто большее, чем слова, мы не только говорим о наших сообщниках в их борьбе и об экономической и эмоциональной поддержке наших заключенных, но и утверждаем основы нашей борьбы. Конечно, нет более подходящей поддержки для наших заключенных товарищей, чем координировать их побег или взорвать автобус, который перевозит их тюремщиков, но у нас не всегда есть средства для этих эффектных действий; однако есть несколько способов продемонстрировать нашу поддержку и проявить солидарность с воображением. Существует бесконечное число действий, способных помешать тюремному комплексу, и для их осуществления требуется лишь небольшая предварительная разведка и изучение. Конечно, любое нападение на систему господства за пределами символов всегда будет приносить им радость.
Тюрьма — это частая вероятность для тех из нас, кто без угрызений совести считает себя анархистом. Скрытая угроза на каждом этапе нашей практики. Однако когда нам приходится сталкиваться с этим опасным фактом, это означает не конец нашей войны против господства, а начало новой борьбы, полной ежедневных битв, которые для того, чтобы бороться с ними – и выжить физически и эмоционально – требуют эпизодической помощи наших товарищей извне. Тюрьма – не то мифическое место, о котором фантазируют либералы-гуманисты. Нет ничего возвышенного в положении заключенных. Её высокие стены не являются домом для молодых повстанцев или чистых антиавторитариев. За колючей проволокой находится разбитое и заключенное в клетку зеркало, отражающее общество в целом. “Внутри” обитает та же фауна карьеристов, авторитаристов, религиозников, доносчиков, моралистов, коррупционеров и насильников, рука об руку с той же пропорцией добровольного рабства, идентичной той, что встречается и в повседневной жизни снаружи. Именно в этой враждебной среде, лицом к лицу столкнувшись с государственным зверем, нужно выжить, сплетая узы родства, не по идеологическим предпосылкам, а в последовательной и непоколебимой практике; и для этого необходимо знать, что нас не бросили и что каждая атака на эту систему господства несет в себе преданность делу, состоящую из гортанных осколков, пропитанных серой и нитратом калия.
В конце концов, всё, что мы можем сделать – это использовать черный порох и проявить солидарность, оживив Анархию».
Всё это отнюдь не так далеко от наших краев и от нашего времени, как могло бы показаться под впечатлением от изложенного выше. С самых первых дней протестов, начавшихся в августе к северу от украинских просторов, чернознаменные группы активно участвуют в уличных демонстрациях и общественных инициативах в разных городах. Некоторые объединились для ночных вылазок в партизанские ячейки. Целеустремленность и сплоченность анархистского движения Беларуси позволили ему стать одной из самых организованных политических сил, бросивших вызов режиму, несмотря на весьма ограниченные ресурсы.
Такие же знакомые до боли типовые советские дома, как и на харьковских улицах. И вот на этих улицах огонь восстания, словно сама история ворвалась в привычный нам ландшафт, дабы дать надежду на лучшее настоящее и будущее. Кажется, что этот очистительный огонь уже погас — но его искры жарко тлеют под покровом ежедневной медийной суеты.
За время восстания многие оказывались под административным арестом, иные ожидают судов по уголовным делам, наказание по некоторым из них достигает 20 лет лишения свободы. Поэтому прямо в данный момент идет неделя солидарности с плененными за участие в борьбе против диктатуры.
Так что, если вы не питаете симпатий к ополоумевшему самодержцу, но и не желаете народу волнующейся страны стать в итоге добычей бюрократов и корпораций «цивилизованного мира», на сайте беларуского АЧК вас ждет вся информация о том, как можно оказать посильную помощь.
