Около недели назад мы попросили наших читателей выслать нам свои вопросы к коллективу. Мы выбрали наиболее интересные и актуальные для нас. Вот что получилось.
Читатели: Как дела?
Прамень: Дела сейчас неплохо, но похуже, чем в августе. Многие товарищи были вынуждены уехать из страны, а 10 анархистов оказались за решеткой. Вопреки всем репрессиям мы стараемся продолжать работу, хотя и пришлось пока прикрыть дистро.
Искренне надеемся, что получится не только избавиться от Лукашенко, но и уровень политических свобод в стране увеличить, а там уже наконец сможем выбраться из подполья и заняться открытой политической организацией.
Ч: Есть ли стратегия развития движения? Какие цели вы себе ставите?
П: На данный момент стратегия относительно реакционная — добиться свержения диктатуры и уже по факту формировать новые шаги для дальнейшего развития движения. Если же Лукашенко удержится у руля, то курс опять надо будет корректировать. Непонятно, как в лукашенковской Беларуси можно будет в долгосрочной перспективе существовать не только анархистам, но и простым людям, интересующимся политикой за пределами репортажей СТВ и БТ.
Помимо борьбы с диктатурой, мы стараемся привносить в протестное движение и более прогрессивную повестку децентрализации власти. На волне развития дворовых инициатив, такой сценарий уже не выглядит совсем космическим, хотя некоторые либералы и пытаются уже сейчас встроить местное самоуправление в вертикаль власти с ограниченным влиянием гражданского общества.
Участие в протестах организованными группами для активного сопротивления карателям тоже можно назвать целью. На своем примере мы пытаемся показать, что без организации будет сложно дать отпор ОМОНу и другим активистам режима.
Ч: Анархистом рождаются? Или это из семьи и окружения? Ведь в школе этому не учат).
П: Никто не рождается анархистом или анархисткой. Действительно в лукашенковских школах про анархизм никто не рассказывает. Даже про критическое мышление в школе мы очень редко слышим. Тем не менее интернет сегодня открывает двери в мир, в котором найти можно что угодно. Если тебя действительно интересует, что происходит за окном, то рано или поздно ты наткнешься на теорию анархизма, а там уже тебе решать: пытаться изучать эту политическую теорию, либо оставить так как есть.
В других странах действительно некоторые семьи поколениями придерживаются анархических взглядов. В случае с Беларусью такое невозможно, так как большинство анархистов уничтожили большевики в чистках после октябрьской революции.
Хотелось бы немного личных моментов от активистов услышать как пришли к анархизму.
У каждого своя история политического развития. Кто-то приходит в анархизм через субкультурную среду (панк-рок, хип-хоп и так далее), кто-то из либеральных и других политических лагерей. В связи с тем, что наш коллектив анонимен на данном этапе, мы не можем рассказать какие-то личные истории — они потенциально могут деанонимизировать наших участников. Тем не менее несколько месяцев назад активисты записали видео с анархистами, готовыми про себя рассказать. Посмотреть его можно здесь — https://www.youtube.com/watch?v=kTug5QgUHoQ. Еще есть видео «Анархизм в лицах» — https://www.youtube.com/watch?v=J-vq6btzHIk
Ч: Как относитесь к РФ и ее роли в нынешнем политическом кризисе?
П: Отношение к РФ у нас негативное, как впрочем и к любому другому государству. При этом понятное дело, что для людей в Беларуси путинская Россия — это агрессор, который поддерживает авторитарный режим у нас в стране. Роль Путина могла бы быть куда более агрессивной, но очевидно, что он пытается сидеть на двух стульях: полная поддержка Лукашенко в случае падения режима превратит Беларусь в маленькую Украину, где все ненавидят Россию; но Путин не может оставить Лукашенко без поддержки — это станет плохим примером для других авторитарных пророссийских режимов, которые рассчитывают на поддержку Москвы в случае революционных преобразований.
Но вмешательство в ситуацию в стране тем не менее идет. Многочисленные встречи российских функционеров с беларускими режимниками за закрытыми дверями говорят об активной поддержке режима. Конституционные реформы, о которых начинается разговор после каждой встречи Лукашенко с Путиным или его активистами, явно играют важную роль для Кремля.
Россия сегодня не является страной, продвигающей минимальные гражданские свободы. Поэтому наша борьба за освобождение от диктатуры идет в противовес повестке Москвы.
Но, как анархисты, мы отлично понимаем, что интересы западных стран могут быть не только в освобождении Беларуси от Лукашенко. Польское правительство сегодня пытается выстроить авторитарную систему дома, хоть и выступает за гражданские свободы для беларусов.
При этом стоит разделять государство и людей. Нам противостоит режим Путина, а не жители России. Ответственность четко лежит на плечах чиновников и политиков.
К чему это все? А к тому, что у общества и государства редко совпадают интересы. Поэтому освободить Беларусь от диктатуры и гарантировать развитие свобод может только общество, а не иностранные политики или государственные аппараты.
Ч: Считаете ли вы возможным что-то изменить без радикальных мер?
П: Что-то изменить всегда можно. Не забывайте, что выход на площадь большой группой людей еще год назад — это верх политического радикализма в Беларуси. Сегодня мы увидели, что одной площадью политических изменений не добиться.
Радикализация протеста — это очень сложная тема. Некоторые думают, что вот сейчас мы возьмем камни и уничтожим режим. А если в нас стрелять будут — то мы возьмем огнестрелы и начнется гражданская война, но мы победим в любом случае.
Часть анархистов из Сирии считает, что момент перехода от уличных протестов (радикальных и мирных) к гражданской войне оттеснил общество от участия в политической борьбе и передал протестное право вооруженным группировкам, которые во многих случаях являются крайне авторитарными. Данный опыт ни в коем случае не стоит забывать.
Но с другой стороны мы считаем, что без решительных действий протесты куда проще подавить. Именно решительных действий, потому что «радикальность» определяется твоими политическим взглядами. Забрасывание ментов камнями и молотовыми для многих анархистов не является радикальными мерами сопротивления, а считается нормой в борьбе с авторитарными институтами.
Мы отлично понимаем, что призывы к решительным действиям находят мало откликов в среде протестующих. Именно поэтому становиться авангардом протестов никто из анархистов не хочет. Мы готовы поддерживать настроения в обществе, но не пытаться захватить повестку и направить толпу в «правильное» русло. Без развития самоорганизации и инициативы на горизонтальном уровне, даже при свержении Лукашенко, мы очень быстро вернемся к новому авторитарному президенту, который «спасет страну от коллапса».
Ч: Сколько раз вы ловили себя на мысли что не хотите делать настоящие дела, потому что это может навредить «мирному» движению, выставить их в неправильном свете? Уходит ли эта причина сейчас?
П: В первые дни после выборов, уже после активной фазы противостояния, часть анархистов опасалась проблем с некоторыми протестующими, готовыми бороться с «провокаторами». Неправильных демонстрантов искали повсюду. И хотя такие группы были в меньшинстве, некоторые товарищи почувствовали угрозу от своих же. Со временем пришло понимание, что борцов с провокаторами в толпе всего единицы, а большинство всегда радуется организованным группам протестующих.
За последние месяцы разговор о «мирных» протестах поутих и большинство людей позитивно относятся к сопротивлению во время задержаний или небольшим стычкам с ОМОНом. Относится это как к онлайн сообществу, так и к людям на улицах. Через многочисленные обсуждения пришло осознание, что нет двух полюсов, которые мешают друг другу. Вместо этого есть разный протест и мы готовы поддерживать один одного в сложных ситуациях.
Ч: Мирноходы часто мешают бить омон. Надо ли бить этих мирноходов?
П: Мы очень часто сталкиваемся с такого рода комментариями в интернете. Поэтому решили здесь этот вопрос тоже включить. Сегодня определенная группа онлайн сообщества возлагает ответственность за проблемы протеста на так называемых «мирноходов». Мы считаем, что такой подход лишь раскалывает движение и пытается отколоть решительных граждан от других групп демонстрантов. Неуважительное отношение к товарищам по борьбе никаким образом не добавляет вам радикальности.
По нашим наблюдениям такие заявления чаще всего приходят от интернет бойцов, для которых никогда нет идеальной обстановки, но всегда есть время поиграть в Cyberpunk 2077.
Ч: После ухода луки (падения режима), вы же продолжите бороться с системой всеми способами?)
П: После падения режима анархическое движение останется в оппозиции к новой государственной власти, вне зависимости от партии, имени и гендера нового президента. Мы считаем, что лишь сильная горизонтальная организация способна остановить государственную власть в попытке вновь стать диктатурой. И мы будем делать не просто все возможное для того, чтобы не повторить историю последних 100 лет, но и проталкивать революционную повестку дальше — на местном уровне против власти чиновников и капитала!
Ч: Вполне возможно, что Беларусь превратится в первое цифровое государство (пример платформа Голос). Вас устроит такое развитие событий? Этакая цифровая анархия?
П: Мы такую вероятность сейчас не рассматриваем. Хотя дигитализация сейчас происходит огромными шагами. В большинстве случаев эти процессы никаким образом не влияют на развитие общества, а в некоторых случаях угрожают простым свободам.
Для критического процесса «дигитализации» (когда общество может само решать, что необходимо переводить в цифровую среду) в Беларуси сейчас недостаточно экспертизы внутри общества: как и по многим другим вопросам мнение людей сформировано не из критического обсуждения, а скорее из рекламы или государственной пропаганды. Взять, к примеру, вопрос камер, которые многие видят как инструмент защиты от насилия. Мы видим на собственном примере, что этот инструмент куда с большей вероятностью будет использован государством для борьбы с обществом, чем обществом для борьбы с индивидуальным или государственным насилием. В таком случае возникает вопрос — необходимо ли нам создавать систему, которая скорее всего будет использована рано или поздно для подавления нашей свободы теми, кто стоит у власти?
Что касается платформы «Голос» и других систем голосования — они выглядят сегодня относительно неплохо, но использовать такие системы для критического голосования мы не можем. Связано это не с проблемами самой системы «Голос» или других голосовалок. Главная проблема заключается в устройствах с которых проводится голосование. В 2016 году онлайнер писал, что 85% софта в Беларуси — пиратский (https://tech.onliner.by/2016/05/25/pirat-2). За последние 4 года данный процент упал, но незначительно. Пользуетесь ли вы пиратским софтом? Скорее всего да. А это приложения, которые были взломаны какими-то умельцами и бесплатно выложены онлайн или записаны на диски. С такими взломанными приложениями очень часто на компьютер приходит вирус или какие-то другие проблемы. Ваш компьютер может быть взломан и использовать такой компьютер для голосования — обманывать себя. Государственный или частный хакер может показывать на экране все, что вы хотите, а отправлять совсем другие запросы. И если на Голосе вы проголосовали за Тихановскую, то такой компьютер может проголосовать за Лукашенко, но показать информацию о вашем голосе за Тихановскую.
Ситуация на рынке смартфонов еще более катастрофичная — многие используют скачанные из телеграма приложения, обновления безопасности если ставятся, то телефон все равно перестает их получать спустя 2-3 года после выпуска.
И вот представьте, что сегодня мы проводим через онлайн платформу критическое голосование по новой конституции и знаем, что Россия/США/Иран/Китай/Северная Корея и другие игроки могут вмешаться в наш процесс голосования. Каким образом мы можем обезопасить голос каждого человека в этой стране?
От всего этого идет голова кругом. Добавьте сюда сложности алгоритмов, которые часто сами разработчики до конца понять не могут и мы получаем не цифровую анархию, а оцифрованный хаос.
В таком случае бумага и ручка представляют куда более стабильный формат подсчета голосов. Да, он не гарантирует честность выборов (на всякий случай, если последние 26 лет вы в танке жили), но создает куда меньше проблем с контролем самого процесса голосования.
Возможно в будущем, когда мы придем к созданию хорошо защищенных операционных систем, а пользователи перестанут устанавливать всякий мусор, то мы сможем сделать шаг в этом направлении, но сегодня сложно о таком говорить.
Ч: Готовы/будут ли анархисты принимать участие в политической жизни в Новой Беларуси в качестве юридического лица? А также будут ли анархисты вступать в союзы и коалиции с левыми и левоцентристскими партиями?
П: Безусловно анархисты будут участвовать в политической жизни Беларуси. В каком формате — будут решать группы, организации и индивидуумы уже после свержения Лукашенки. В случае с нашим коллективом мы нигде не планируем регистрировать, получать юридические лица и так далее. Мы считаем, что любая государственная бюрократия направлена на усложнение жизни общества, в том числе и самоорганизации. Поэтому мы будем бороться за декриминализацию незарегистрированных организаций.
Что касается работы с левыми и левоцентристкими партиями, то сейчас это представить крайне сложно. Очень часто цели левых государственников и анархистов расходятся и поэтому мы оказываемся по разные стороны баррикад. Работа с политическими партиями маловероятно, так как у них всегда в целях борьба за власть, в то время как мы выступаем за самоорганизацию и уничтожение централизации власти в форме государства или капитализма.
Ч: Считаете ли необходимым оставить государственным языком только белорусский?
П: Мы считаем, что попытки навязать один из языков не приведут ни к чему хорошему. Вместо этого местные группы самоуправления сами должны решать, на каком языке говорить/писать.
Ч: Какую роль вы видите анархизма после ухода Луки?
П: Продолжение развития самоорганизованных инициатив. Активное участие в экономических и социальных конфликтах, которые возникнут уже при новом правительстве. Большинство из нас — представители рабочего класса, поэтому мы будем активно участвовать в создании синдикалистского движения страны.
