Мы связались с нашим товарищем, анархистом Владом М. после его суток и поговорили о задержании, сутках и интересных людях, которых можно встретить сейчас на административном аресте. Не забыли спросить и про его голодовку, а также ситуацию с коронавирусом у суточников.
Прамень: Влад, привет и с освобождением тебя! Как дела?!
Влад М.: Привет! Спасибо. С большего у меня все нормально, во всяком случае могло бы быть значительно хуже.
Прамень: Сейчас многие принципы анархической организации используются простыми людьми для борьбы с режимом. Насколько это делает беларуское общество анархическим и насколько важна в текущих протестах децентрализация?
Влад: Ну, эти принципы еще не делают беларуское общество анархическим даже близко, но несомненно это движение в нужном направлении и оно мне симпатично. Да, сейчас протест децентрализован и у него нет лидера. Нет такого человека, которого можно посадить и протест сразу же сдуется. Ранее все было иначе: власть превентивно задерживала условного Статкевича или Северинца, люди выходили не зная что делать, и на этом все заканчивалось. Сегодня все по другому и репрессии такого характера больше не работают. Каждый участник протеста — лидер, и чтобы протесты прекратились, властям придется посадить всех, а это невозможно. Думаю, что благодаря именно этому моменту протесты продолжаются уже 4 месяца
Прамень: Многие либералы уже хоронят Лукашенко и считают, что вне зависимости от того, что происходит сегодня, Лукашенко в любом случае перестанет быть президентом. Что ты думаешь на этот счет?
Влад: Лукашенко в любом случае перестанет быть президентом, это бесспорно. Сегодня протест несколько уменьшил масштаб, но этому есть разумные объяснения, начиная с похолоданием на улице и заканчивая эпидемией covid. Наивно было бы рассчитывать на то, что с похолоданиями вырастет количество протестующих, а тут еще одновременно навалилось и большое количество заболевших. Совсем скоро сюда добавятся экономические проблемы, и тогда на улицы выйдут все, в том числе и те, кому сегодня погода холодная.
Прамень: За последние несколько месяцев ты просидел 45 суток административного ареста. Эти самые сутки ты еще ни разу не получал сразу после марша — задержания проводили каратели из ГУБОПиКа. Чем ты считаешь обусловлен такой высокий интерес к тебе и другим активистам анархического движения?
Влад: Интерес к анархистскому движению для ГУБОПиКа обусловлен тем, что анархисты остались по сути единственной организованной группой на улицах. Никакие партии, движения или организации не выходят сегодня на протесты организованно, т.к. в свое время они были разгромлены, а их лидеры подверглись репрессиям. Беларусы, участвующие в протестах, выходят либо самостоятельно, либо небольшими компаниями друзей или коллег. Есть еще вариант когда народ выходит дворами и районами, тем не менее это все равно малознакомые друг другу люди, не имеющие определенного доверия между собой и которые в определенной ситуации могут вести себя совершенно по-разному. Сплоченную между собой группу значительно сложнее расколоть и задержать, поэтому чем больше на улицах будет подобных групп, тем сложнее карателям будет задушить протест. Для них идеальный вариант — полное отсутствие таких групп, поэтому на мой взгляд анархистам и уделяется такое пристальное внимание.
Прамень: Можешь немного рассказать о том, как проходило задержание в последний раз? Как вас нашли?
Влад: Мы встречали своего товарища, который был задержан прямо у себя на рабочем месте, и осужден на 15 суток административного ареста. Несколько человек подошло к самому ЦИП, а другие тем временем ожидали их в кафе. Примерно через час после того как мы все собрались, выпили кофе и перекусили, в заведение ворвалось более десятка агрессивно настроенных физических лиц в масках. Они вскинули на секунду какое-то околоудостоверение, в котором увидеть что-либо было просто невозможно, и предложили проследовать за ними. Очевидно, что за теми, кто встречал товарища около ЦИП, было наружное наблюдение, которое и привело их к нашему общему месту встречи.
Прамень: Применялась ли к тебе сила во время задержания? К остальным анархистам?
Влад: На этот раз лично ко мне физическая сила не применялась, были всего лишь заломаны руки за спину и надеты наручники (которые потом заменили пластиковой стяжкой). Тем не менее товарищ, который по итогу был перезадержан еще на 15 суток, был избит и залит газом на территории Заводского РОВД. Для этих действий сотрудники ГУБОПиК специально отвели его за служебную Газель, чтоб их действия не попали на камеру.
Прамень: После первых 15 суток тебя перезадержали. Мы слышали, что в Барановичи лично приезжали минские ГУБОПовцы. Правда? И если да, то почему такое внимание к вашей группе задержанных?
Влад: Да, у меня на суде присутствовал сотрудник ГУБОПиК, которому пришлось приехать лично в суд чтобы лжесвиделетьствовать против нас. Судя по всему в СИЗО в Барановичах по техническим причинам отсутствует возможность организовать так называемые суды по видеосвязи, поэтому так называемым судьям приходится из здания суда ехать на территорию СИЗО, а лжесвидетелю, как видим, не повезло еще больше — ему пришлось отправиться в служебную командировку для дачи показаний против анархистов. Стоит отметить, что слова этого лжесвидетеля были единственными «доказательствами» наших «правонарушений». Т.е. без его присутствия осудить нас было бы сложно, хотя я бы и не удивился, если бы его слова просто зачитали бы с бумажки, а в ходатайстве об допросе лжесвидетеля было бы отказано…
Особенно запомнилось как члены стачкома Беларуськалия устроили чуть ли не лекцию о добыче и производстве калийных удобрений, с рисунками и чертежами, все как положено.
Прамень: С кем сидел в камере? О чем говорили с соседями?
Влад: Из 30 суток я провел первые 5 в Минске на Окрестина, а остальные 25 — в СИЗО-6 в Барановичах. Там, как я понимаю, все 100% административно задержанных — политические, поэтому в любой камере можно рассчитывать на хорошую компанию. Люди — срез всего общества, представители самого разного возраста (от 18 до 60) и самых разных профессий (от каменщика до генерального директора, от врача до инженера, от шахтера до ITшника). Разговоры в первую очередь, конечно же, о протестах и политике: кого как задержали, кого как судили, кого как избивали, споры по поводу даты когда режим наконец рухнет, по поводу эффективности санкций, адекватности координационного совета и так далее. Из-за информационной изоляции задержанным позже остальных приходится первое время рассказывать о новостях, которые они читали в последние дни перед задержанием, пока остальные уже сидели тут. Особенно запомнилось как члены стачкома Беларуськалия устроили чуть ли не лекцию о добыче и производстве калийных удобрений, с рисунками и чертежами, все как положено.
Прамень: Сейчас в тюремной системе Беларуси бушует коронавирус. Можешь немного рассказать про условия твоего содержания? Были ли в камере больные? Как администрация относилась к ним?
Влад: Во время второй части моего нахождения в СИЗО в Барановичах вспыхнула настоящая эпидемия. Сначала мы узнали что в соседней камере у парня повышенная температура и постельный режим (прямо в камере, среди здоровых сокамерников). Дня через 3-4 мы переехали в другой корпус, в результате чего наши камеры объединили. Этот парень чувствовал себя уже нормально, но у него полностью пропало чувство обоняния. Еще через несколько дней, переехав в новую камеру, ребята сходу спросили про наше самочувствие и рассказали что они уже все переболели. А также о том, что несколько недавно освободившихся написали им в письме, что они делали тесты на covid, которые у всех оказались положительными. Через 2 дня и у меня заболело горло, начало знобить / бросать в жар, болеть голова и через какое-то время я тоже потерял чувство обоняния (которое до сих пор не восстановилось). Отношение администрации к данной ситуации — приказ одевать маски когда открывается дверь камеры, поход в душ и на прогулку (раз-два в неделю вместо положенной ежедневно) только в маске. На этом все мероприятия по борьбе с covid заканчиваются. Максимальная температура бесконтактного термометра фельдшера, которую он зафиксировал в моем присутствии, была 36,8. В большинстве случаев показания недотягивают даже до 36.0.
Прамень: После перезадержания ты объявил голодовку. Можешь немного объяснить почему решился на такой радикальный шаг? Как к этому отнеслись в самом СИЗО тюремщики и твои соседи?
Влад: Находясь в заключении, когда тебя постоянно перезадерживают, судят в закрытом режиме с множеством процессуальных нарушений, когда лжесвидетель дает показания смотря тебе прямо в глаза, а судья с легкостью выносит решения не имея абсолютно никакой доказательной базы против тебя, сложно ничего не делать. Я оказался в ситуации, когда ГУБОПиК полностью контролирует мою жизнь, поэтому у меня в арсенале остался только один инструмент, чтоб повлиять на это. Поэтому как только судья закончил читать приговор я сразу заявил что в знак протеста против несправедливого приговора суда и в связи с политическим преследованием объявляю голодовку. Таким образом это вернуло мне ощущение, что я хоть в какой-то степени могу влиять на свою жизнь и смерть даже находясь в СИЗО. Тюремщики отвечали на это сначала полным игнором, а потом мелкими пакостями вроде отправки пришедшей мне бандероли назад адресанту или отказом принимать письма к отправлению. Однажды были также угрозы принудительным кормлением. Соседи отнеслись с уважением и поддержкой, за что я им очень благодарен. Они постоянно наблюдали на моим физическим состоянием, даже соседняя камера каждое утро спрашивала про моё самочувствие.
Прамень: Как проходила голодовка эти 15 суток и что ты можешь посоветовать товарищам и друзьям, которые думают принимать такие же меры?
Влад: Не совсем 15 суток, а только 12, т.к. голодовку я объявил только в суде, через 3 дня после перезадержания. Хочу посоветовать другим если и принимать подобное решение, то как минимум взвешенно, а не просто на эмоциях, т.к. испытание более сложное, чем кажется на первый взгляд. После отказа от приема пищи нахождение в застенках значительно усложняется: чувство голода и недомогание не позволяют сконцентрироваться на вещах, которые здорово помогают скоротать время (чтение например). Из-за этого время тянется значительно дольше, на порядок дольше. Также не стоит ждать от этого каких-то мгновенных результатов, этих результатов скорее всего вообще не будет или они будут скрыты от вас. Если вы решили голодать, то стоит об этом максимально говорить: заявление на суде, передача информации на свободу, письменное заявление на имя начальника СИЗО/ИВС о вашей голодовке, напоминать о ней во время каждой проверки, перед каждой раздачей пищи и вообще при любом удобном случае. С другой стороны это отличная возможность проверить себя на стойкость и наличие силы воли, но стоит учитывать, что этот тест можно и не пройти и тем самым деморализовать себя.
Прамень: За 30 дней в заключении получал ли ты какие-то письма или открытки? Как доходили новости до вашей «хаты»?
Влад: Да, мне писали некоторые товарищи, но на данный момент я знаю что как минимум несколько писем/открыток до меня не дошло. Это из того, что ребята сами интересовались дошли ли их отправления. Общий процент недошедших писем/открыток подсчитать невозможно. Все новости узнавали с большего от людей, которые были задержаны позже. Про все важные события, произошедшие во время моего ареста, я слышал находясь там. Хотя, конечно, доходили до меня эти новости с определенной задержкой.
Прамень: Всем административщикам выставляют счет за сутки. Тебе за дни голодовки сделали скидку?
Влад: За час до окончания срока моего ареста меня завели в помещение, нечто вроде каптёрки, показали документ об оплате, где была указана полная стоимость содержания и спросили, буду ли я подписывать его несмотря на отказ от приема пищи. Коридорный, который показывал мне документ, не знал как будут развиваться события в случае моего отказа от подписи, но было очевидно, что это будет препятствием для моего своевременного выхода на свободу. Я решил поставить свою подпись под документом и через час уже был на свободе. Но даже сейчас не знаю правильно я сделал или нет. В любом случае оплату я пока не производил.
Прамень: Как чувствуешь себя сейчас? Появились ли какие-то проблемы после суток?
Влад: На сегодня (на третий день после освобождения) я чувствую себя уже значительно лучше, хотя до полного восстановления мне еще нужно пройти долгий путь. С каждым днем сил прибавляется, тем не менее я все еще на жесткой диете. Выходить из голодовки процесс не менее сложный и по времени он соответствует продолжительности голодовки. Многие жизненноважные органы за этот период времени перешли на другой режим работы и теперь им нужно время, чтобы плавно вернуться к нормальному режиму работы. В добавок к этому всему чувство обоняния ко мне так еще и не вернулось.
Прамень: Ну и напоследок — что бы ты хотел сказать или пожелать товарищам на улицах?
Влад: Хочу сказать что мы на правильном пути и все делаем правильно. Репрессии против нас являются еще одним подтверждением этого. Нужно не сдаваться и не опускать руки, каждый должен продолжать делать то, что он делает.
