Публикуем на дискуссионной основе текст анархической библиотеки «Вольная думка» (https://t.me/vdlibrary) о революционной теории:
Теории, предлагающей актуальную рамку для радикального анализа социальных процессов в нашей стране, не существует.
Отсюда одна из центральных проблем либертарных активистов: нет ясных целей и сильных мотивов для борьбы. Мы смутно представляем классовую структуру общества и заложенные в ней противоречия, не понимаем социальные механизмы политической мобилизации и общественных изменений, у нас практически нет продуманных альтернативных моделей организации. Это тормозит развитие анархизма от радикальной политической субкультуры к силе, способной объединять широкие группы людей в борьбе за улучшение жизни и влиять на политическую повестку в стране.
Во время последнего массового радикального движения в нашем регионе действовали тысячи бунтарей готовых самоотверженно работать ради революции и жертвовать собой. Они это делали не в последнюю очередь благодаря продуманным убеждениям. Мы хорошо знаем сотни имен этих героев: от Желябова и Перовской, до Каховской и Андреева. Эти люди ясно понимали что не так с царизмом, знали чего и как хотят добиться. Они умели соотносить личный опыт с широкими социальными процессами в которые он вписан. Сначала в народническом движении, затем в ходе двух революций начала ХХ века спорили о роли крестьянства и пролетариата, месте интеллигенции в революции, обсуждали особенности капитализма в нашем регионе, задачи радикальной организации в общественном движении.
Сегодня все изменилось и старые теории уже не так вдохновляют нас. Хотя прошел всего век, общество меняется так быстро, что чтобы получить актуальную теорию, его нужно изучать заново. В русскоязычном анархизме этим почти никто не занимается, а анархистский дискурс в основном формируется из других источников.
К вопросу формирования анархического дискурса
Хотя продуманной социальной теории у нас нет, в либертарных сообществах циркулирует ряд идей, точек зрения и подходов к анализу текущих социальных процессов. Можно выделить три основных источника этих идей.
1) Десяток историков проделывают большой труд по восстановлению анархической традиции. Опубликованы десятки монографий, прочитаны сотни лекций и тысячи статей по истории освободительного движения в разных регионах и в разные эпохи. Благодаря работе историков мы видим в примеры социальных преобразований на которые ориентируемся и чувствуем преемственность с бунтарями прошлых лет.
Нам также известны социальные теории, которые создавали анархистские исследователи в прошлом и некоторые наработки мы примеряем к современному обществу. Часть этих идей актуальна, но уже в первом приближении видно, что конкретные механизмы господства и социальная структура слишком изменились, часть проблематики, например, связанная с крестьянством ушла в прошлое, вместе с тем возникли новые темы, вроде роли цифровых средств коммуникации или экологический кризис. Историческое наследие анархизма ценно во многих отношениях, но конкретно в качестве источника радикальной социальной теории беларуского общества требует как минимум нового критического прочтения.
2) Несколько издательств регулярно выпускают переводные теоретические книжки, причем речь идет не только о конкретно анархистских авторах, но и о других современных теоретиках, идеи которых перенимают либертарные активисты.
Работа с социальными теориями западных интеллектуалов может принести много плодов. Например, исторические исследования этих авторов проливают свет на происхождение социальных институтов которые одинаковы во всем мире, включая Беларусь, например, семья, деньги, наемный труд. Мы также можем использовать их методы исследования и общетеоретические подходы. Онтология и гносеология не имеют национальных границ, а многие «высокие» социальные теории претендуют на универсальность. К примеру, теория социальных полей Бурдье в конечном итоге может быть применена для анализа социальных пространств разной конфигурации, отличающейся от страны к стране.
При этом социальная структура в Беларуси скорее всего существенно отличается от социальных структур стран Западной Европы и Северной Америки. Например, у нас используются несколько разные механизмы эксплуатации, с разной скоростью меняется технологическая база производства, господствуют несколько другие гендерные установки.
3) Сама анархистская практика несет в себе набор принципов и ценностей, к одобрению которых сводится принятие анархистской точки зрения или, вернее, идентичности. Такие проекты как ЕВБ, Фримаркеты, Сети Солидарности, кооперативы, автономные пространства провозглашают схожий набор принципов: взаимопомощь, горизонтальность, экологичность, прямое действие. Затем стремление к реализации этих принципов в различных сферах жизни и продвижение их в обществе заменяет стратегию основанную на анализе социальной структуры и её противоречий.
Дорожная карта радикальной социальной теории
Итак, анархистский дискурс приоткрывают суть современной эксплуатации и намечают пути ее преодоления, но часть идей устарели, а другие созданы иностранными интеллектуалами и не слишком хорошо объясняют нашу реальность. Есть несколько центральных вопросов, решение которых, как кажется, поможет преодолеть теоретический кризис.
Описать социальную структуру. Это по сути задача создания классовой теории, способной объяснить способы господства и эксплуатации. Как, почему и какие классы, группы и категории людей взаимодействуют, распределяя между собой ресурсы и власть неравным образом. Здесь же следует выяснить основу господствующего социального порядка – что является тем «социальным клеем», удерживающим людей на своих социальных позициях.
Описываемая социальная структура неизбежно должна быть включена в глобальный контекст. Это связано как с (пост-)колониальным контекстом нашей страны, так и с международными экономическими, культурными и политическими процессами, которыми мы затронуты.
Определиться с революционным субъектом. Нам следует понять какие группы и классы сейчас могут выступать агентами радикальных преобразований. Кто из них больше заинтересован в горизонтальном перераспределении власти и способен осуществить эти изменения.
Сформулировать теорию революции, чтобы наметить путь социальных преобразований, разрешающих существующие в современном обществе противоречия и освобождающих угнетенных. Как происходят политические мобилизации, какие стадии проходит революционный процесс, какие институты должны возникнуть в нем и какие факторы ему сопутствуют.
Утопическое проектирование. Социальный идеал в виде ряда моделей организации разных сфер жизни и горизонтальных практик задаст ориентир для революционных программ. Он также поспособствует высвобождению воображения, выходу из ситуации когда западная либерально-демократическая модель является безальтернативным способом развития.
На примере революции в Беларуси мы видим как выросла роль информационных технологий в политике. Во многом восстание стало возможным благодаря потере государством монополии на информационные ресурсы, а координация протеста происходит главным образом в мессенджерах. Нам нужен критический анализ роли новых медиа. Какой освободительный потенциал их распространения мы должны усиливать, а какие тенденции к централизации и отчуждению – минимизировать?
Чтобы сделать интеллектуальную работу более продуктивной, нам следует отказаться от оптики и ярлыка «левых». Деление на левых и правых в зависимости от отношения к экономическому неравенству теоретически не верно, поскольку основано на экономическом детерминизме. Задачи освобождения не сводятся к решению экономических вопросов. ХХ век показал, что даже правительства с социалистическими программами способны установить крайне угнетающие и эксплуататорские режимы. Поэтому призма «левые-правые» искажает наш взгляд, мешает всестороннему критическому анализу. Для классификации политических сил мы можем использовать шкалу от «либертарных» до «авторитарных», в зависимости от отношения к различным формам угнетения – от централизации политической власти и власти капитала до «микрофизики» нормирующей власти.
Идея коллективного интеллектуала
Задача этих шагов – не создание единой социальной теории, которая станет основой движения с авангардом из интеллектуалов занятых стратегическим планирование. Напротив, такие исследования лишь откроют дискуссии по многим темам и могут быть успешно реализованы только коллективными усилиям.
Возможно указанные шаги могли бы реализовать исследовательские группы и кружки, включающие активистов, бывших активистов и исследователей. Активисты способны связывать эти коллективы с непосредственными проблемами движения и выбирать актуальные направления исследований. Через них также можно получать обратную связь от тех кто занят организационной работой. Бывшие активисты находятся на некоторой дистанции от текущих политических задач, более свободны от давления которое неизбежно накладывает принадлежность к конкретной активистской группе, они более свободны от предрассудков свойственным активистам, могут отбросить личные амбиции и конфликты. В то же время у них есть опыт политической работы и такая дистанция позволит его теоретически объективировать, что даст важные интуиции для формулирования гипотез и целей исследований. Профессиональные социологи, философы, историки, антропологи смогут предложить надежные методы сбора и анализа информации.
Некоторая теоретическая работа уже ведется отдельными авторами и коллективами (см. блог Ситуация и сайт Akrateia). Важно поддержать и расширить эти усилия. Актуальная радикальная теория общества — это важный шаг в развитии движения. Так мы продвинемся не только в политическом анализе и способности формировать собственную повестку, но и в решении многих организационных и даже психологических, связанных с мотивацией и выгоранием, проблем, стоящих перед активистами.
