На протяжении десятилетий три миллиона сирийских курдов жили в условиях жестких репрессий со стороны режима Ассада, их самоидентичность отрицалась, образование и хорошая работа были для них недоступны. Вопреки угрозам тюремного заключения и пыток, сопротивление росло. Когда «Арабская весна» пришла в Сирию, организации воспользовались моментом, чтобы сотворить совершенно новый тип демократической революции. Освобождение Рожавы началось в Кобани 19 июля 2012 года. С этого дня началась новая эра в истории социальных и политических революций.
Анья Флах, Эркан Айбога и Михель Кнапп на протяжении долгого времени принимали активное участие в курдском освободительном движении, работая в Германии и Турции. В мае 2014 года они вместе посетили Рожаву и, благодаря знанию языков, контактам и осведомленности о курдском движении, смогли собрать материал за один полный месяц. По своему возвращению, они составили из записей своих наблюдений книгу «Революция в Рожаве», опубликованную в Германии в марте 2015 года. После нескольких последующих поездок в Рожаву, они обновили книгу. Именно эта отредактированная версия «Революции в Рожаве» была опубликована на английском языке издательством “Pluto Press” в октябре 2016.
Анья, Эркан и Михель, ваша книга помогает глубоко проникнуть в суть достижений курдского движения в Рожаве. Для начала, пожалуйста, расскажите немного о себе.
Анья: В начале 90-х я узнала о курдском женском движении, и мы сформировали комитет из курдских и немецких женщин. Меня поразило то, что многие курдские активисты не видели разницы между политическим и личным, и что из всех мест, именно на Среднем Востоке было создано женское подразделение армии. В немецких левых были в основном только студенты, но в курдском движении люди самых разных возрастов, от маленьких детей до стариков, участвовали в демонстрациях.
В 1994-м я приехала в Курдистан в первый раз – с делегацией, чтобы узнать лучше о движении и поучиться у них. Решительная борьба курдского народа убедила меня в важности движения. В 1995 году я присоединилась на 2,5 года к курдской партизанской армии. Я написала две книги о женском движении, опубликованные только на немецком.
Последующие годы были тяжелыми. Оджалан был похищен, и для курдского движения наступил глубокий кризис. В Гамбурге, где я жила, мы с некоторыми активистами учредили женский совет. В настоящий момент я принимаю активное участие в женском совете, я организовываю мероприятия и пишу статьи. Мы обсуждаем с немецкими друзьями, как мы можем применять принципы и методы курдского движения здесь, в Европе.
Эркан: Экологическое движение Месопотамии было основано в 2011 году в виде сети в Северном Курдистане, когда несколько экологических групп развернули активную деятельность в разных провинциях. С момента основания в 2015 году оно было переструктурировано в социальное движение: в каждой провинции Северного Курдистана работает свой «экологический совет», в котором состоит обычно несколько десятков активных членов. До 12 видов комиссий следят за основной работой на уровне провинций.
Целью является развитие и усиление экологической стороны курдского освободительного движения, наподобие того, что происходит с курдским женским движением. Наша работа направлена против разрушительных и эксплуататорских «инвестиционных» проектов в сельской и городской местностях; мы организуем образовательные мероприятия для политических активистов и для общества в целом; мы работаем над проектами, связанными с заповедниками, использованием местных семян и традиционных методов постройки; и мы также работаем с прогрессивными городскими службами, помогая им вводить более экологичные стратегии и методы на местном уровне.
Михель, ты живешь в Берлине, выполняя роль историка и геостратегического аналитика в группе. Что ты можешь рассказать нам о работе курдов в отношении солидарности?
Михель: Скажем так, на самом деле я из радикального лево-анархистского автономного движения, но мой первый опыт был связан с курдским движением 1990-х. Я работал в сетях солидарности, но, как анархисты, мы относились критически к марксистско-ленинистским взглядам PKK [Partiya Karkerên Kurdistanê, Рабочая партия Курдистана]. Тем не менее, для дискуссий всегда находилось пространство, и я был впечатлен PKK как сильнейшим движением левого крыла в Германии. Все остальные движения пребывали в состоянии глубокого кризиса, связанного с развалом государственного социализма – даже мы, анархисты.
Все были заняты обсуждением теории «тройного угнетения» [“triple oppression”], и в данном контексте определение патриархата «Рабочей партией Курдистана» как центральной проблемы было действительно чем-то революционным для меня. Развитие демократического конфедерализма и его практики в Северном Курдистане, который я имел возможность посетить, произвели на меня сильное впечатление. В результате, мне кажется неуместным говорить о том, что «я работаю над солидарностью», скорее, я являюсь частью движения, борющегося за радикальную демократию – работая в организациях вроде “Civaka Azad”, занимающейся стратегическим анализом, дипломатическими переговорами и организацией конференций; в “NAV-DEM”, совещательной системе курдской диаспоры в Германии; и некоторых других сетях солидарности, таких как “TATORT Kurdistan” и «Комитет солидарности Курдистана».
Что подтолкнуло вас к решению предпринять эту поездку в Рожаву в мае 2014?
Анья: В 2013 году, как только я услышала о революции в Рожаве, я загорелась желанием как можно скорее поехать туда, изучить и написать о ней. Все вопросы по поездке не могли быть улажены мгновенно, так что я раз за разом спрашивала, когда же будет возможно поехать. Один друг из курдского движения предложил мне тогда, чтобы я написала книгу с Эрканом и Михелем.
Михель: Конечно, в моем случае то же, что и у Аньи. Для меня было ясно, что я должен поехать туда, потому что тогда на протяжении достаточно долгого времени я работал над Демократическим конфедерализмом в качестве подпольной структуры, и это была великолепная возможность увидеть все вживую. Я приехал в Рожаву впервые в октябре 2013, и мне довелось узнать обо всех несоответствиях и всей той пропаганде, которая использовалась для атаки на проект Рожавы. Так что я хотел увидеть все своими собственными глазами, изучить на практике, понять суть противоречий и исследовать трудности. Мы можем многому научиться на примере Рожавы для осуществления революционных проектов в западных странах.
Анья, какую роль сыграли женщины в революции в Рожаве? Какие самые крупные достижения женского движения на твой взгляд?
Анья: Эта революция получила международное признание из-за женских отрядов в Кобани – мир был поражен тем, что женщины здесь были командирами и играли ведущую роль в революции. Но очень мало было известно о курдской женской армии – она существовала с 1995 года – и за ней стояла целая система.
Уже в 1990-х женщины в Сирии начали создание организации – не только в Рожаве, но также и в Дамаске, Алеппо, Хомсе и Ракке. Они ушли из дома и учредили низовые организации под эгидой женского движения. В Рожаве на каждой улице есть женский комитет, и в каждом районе есть женский совет, женская академия, женские силы самообороны и вооруженные единицы. Ни одна революция не может быть успешной, если в ней не хватает облика женщины. Невозможно свергнуть капитализм, не свергнув государство, также как и невозможно свергнуть государство без свержения патриархата.
В сообществе Рожавы в целом многие люди все еще находятся под влиянием традиционных гендерных структур. Какими способами действует политическое женское движение в попытках освободить женщин вне движения, включая не курдских женщин?
Анья: Женское движение хотело бы склонить на свою сторону и организовать каждую женщину, вне зависимости от того, относится ли она к курдам. “Kongreya Star”, женская головная организация, старается постучаться в каждые двери. Они сознают, что изоляция женщин друг от друга и соревнование между ними – это именно то, что дает власть патриархату. Принципы, наподобие парного лидерства для многих ораторских позиций и 40%-ная гендерная квота для каждого комитета, уже были разработаны партизанской армией в ранних 90-х с целью противостояния патриархату.
Курдские женщины внимательно изучили примеры революций по всему миру и заметили, что в прошлом, после того, как вооруженная борьба заканчивалась, женщины должны были вернуться к традиционным ролям. Вот почему они решили вместо этого создать автономные женские структуры в каждой области. Если женщины создадут сильные организации, их никогда не смогу вновь отправить назад на кухню. Это включает в себя не только оборону, но также и экономику. Они могут быть независимы только на экономических основаниях. Поэтому в Рожаве женские кооперативы создаются повсеместно.
Эти женщины убеждены, что капитализм может быть преодолен только обществом, основанным на непатриархальных принципах, таких как чувство общности, низовая демократия и экологичная экономика. Сирийские женщины также начинают организовываться, учреждать свои собственные советы и военные подразделения. Арабские женщины в настоящий момент все еще участвуют в курдской женской организации — им может потребоваться больше времени, но я уверена, что в конце концов они тоже построят свои собственные организации.
В книге представлены мнения многих членов YPJ. Какова преемственность между женскими отрядами, которые вы наблюдали в горах в 90-х, и молодыми женщинами?
Анья: В 90-х в горах мне довелось познакомиться с очень сильными женщинами. Она командующая, Рукен, была одним из партизанских лидеров в Бейтюшшебабе, Северный Курдистан, вопреки тому факту, что ей было всего семнадцать лет. У нее не возникало никаких проблем. Патриархат в Курдистане казался мне очень поверхностным, даже в среде кочевых родов (племен).
В Рожаве я встретилась со своими прежними товарищами по борьбе вновь. Молодыми девушками, они оставили Рожаву, чтобы присоединиться к PKK, и теперь они вернулись, чтобы защищать революцию. На протяжении десятилетий женщины в PAJK, женской партизанской армии, участвовали в политическом образовании. Частью их каждодневной обыденности является политический анализ, совместное чтение и обсуждение, обдумывание стратегических вопросов. На протяжении нескольких месяцев ежегодно каждая женщина становится частью образовательных отделений.
У этих женщин столько опыта – они прочитали и обсудили авторов, варьирующихся от классовых революционеров вроде Розы Люксембург до современных мыслителей наподобие Марии Миэс и Джудит Батлер. Они изучили матриархат, исследовали собственное общество и практически одновременно с тем применили свои новые знания на практике. Они анализируют историю с точки зрения женщин, потому что они убеждены, что каждый должен понимать основания общества, чтобы изменить его в будущем.
В то же время, курдское движение – это движение молодежи: старшее поколение передает свой опыт для использования его в жизни коллектива. Потому что в движении нет иерархии и привилегий, все живут вместе и делятся всем.
Что поразило тебя больше всего во время твоего посещения?
Анья: В Рожаве я встретила воплощение своей мечты. Именно за это мы боролись на протяжении всех этих лет – свободное самоуправляемое общество. Идеи Абдуллы Оджалана, о которых мы читали в книгах, были осуществлены одна за другой. У меня были сомнения, но когда я встретилась со своими подругами опять, их вера была заразительной. Я была поражена тем, сколько молодежи работало там в качестве добровольцев, поддерживая революцию. Девушки работали в силах безопасности или в городской администрации по семь дней в неделю без оплаты. Женщины повсюду, и везде они являются неотъемлемой частью.
Был еще один красивый момент, когда моя бывшая командрирка Рукен взяла нас на линию фронта в Тиль Кочер. Там нам встречались арабские мужчины и женщины, присоединившиеся к отрядам YPG и YPJ. В 90-х мне доводилось видеть турецкие и ассирийские отряды в горах, но такой подход произвел на меня очень сильное впечатление – я услышала, как арабские женщины говорят: «Мы станем такими же свободными, как курдские женщины».
Эркан, в книге подробно и ясно описывается структура коммун и советов, организованных вскоре после освобождения в 2012 году. Не мог бы ты рассказать нам о принципах работы этой системы? Каковы вызовы, с которыми ей приходится сталкиваться?
Эркан: Народный совет Западного Курдистана (MGRK) и его координатор, «Движение за демократическое общество» (TEV-DEM), были созданы Демократической союзной партией (PYD). После восстания, начавшегося в Сирии, они принялись за масштабное движение по самоорганизации курдов в Рожаве. Их подход состоял в том, чтобы организовать сообщество и избежать вооруженных конфликтов. MGRK основал систему «радикальной демократии» — сочетание советов и низовой демократии.
В основании – коммуны, организованные по улицам проживания в городах и селениях. Над ними — народные советы на трех разных уровнях. Каждый из нижних уровней представлен на последующем более высоком уровне своими координаторами. На всех уровнях имеется девять комиссий, покрывающих такие области как защита, проблемы женщин, гражданское общество, дипломатия / политика, экономика, образование и здоровье. Эта система эффективно разделила власть между сотнями тысяч человек. Народ стал управлять собой и принимать решения в отношении своей жизни.
Временем зарождения революции в Рожаве, как и отрядов YPG/YPJ, стал июль 2012 года, когда элементы самоорганизации в обществе были достаточно сильными, а режим Бааса весьма ослаб. Позже, в январе 2014 года, MGRK учредил Демократическую автономную администрацию (DAA), распространившуюся на большую часть территории Рожавы. В Рожаве несколько этнических и религиозных групп и множество политических партий. Хотя DAA – это система представительной демократии, система MGRK продолжает существовать и распространяться, в частности, в коммунах. Комбинированная система, носящее название «демократической автономии», вполне успешно работает все это время.
Распространяется ли система MGRK на новые области, освобожденные Сирийскими демократическими силами? Принимают ли ее и, возможно, какие-то другие аспекты революции арабские деревни?
Эркан: Да, система распространяется на области, освобожденные СДС. Активисты TEV-DEM приходят в деревни и города и рассказывают о себе и о том, что было сделано за прошедшие несколько лет. Они предлагают людям организовываться в коммуны. На этой стадии здесь пока не существует мощной всеохватывающей структуры, но в этом регионе созданы десятки новых коммун — и скоро их будут сотни — с главным образом арабским населением.
В марте 2016 года для Федеральной системы в Рожаве и Северной Сирии была объявлена, среди прочих, задача охватить все освобожденные территории. Но название «Рожава» курдское и относится только к курдскому народу, в то время как идея системы во включении людей всех народностей и религий. Совсем недавно, как раз после того, как мы закончили книгу, начались дискуссии о том, чтобы прекратить использовать имя «Рожава» вообще и называться «Федерацией Северной Сирии».
Каковы принципы новой юридической системы в Рожаве в отношении арестов, преступности, конфликтов и наказаний?
Эркан: Первым принципом является то, что «преступление» — это главным образом результат несправедливых социальных отношений и, как результат, оно имеет политические и социальные причины. Поэтому в обсуждениях поднимается вопрос о том, почему обвиняемый человек мог совершить его. С лета 2015-го работа ведется не только в миротворческих комитетах в коммунах и соседских округах, но также на форумах по установлению справедливости, где может собираться до трехсот человек. Большая группа людей обсуждает коренные причины действий, описываемых как негативные.
Миротворческие комитеты решают проблемы на нижнем уровне при участии местных людей, избранных коммунами или народными советами. В результате подобной радикальной демократии социальное и политическое правосудие во всем обществе было укреплено, и в отсутствие угнетения со стороны государства количество заключенных в целом резко сократилось. В большинстве городов максимум два десятка заключенных.
Есть ли политические заключенные в новом обществе?
Эркан: Политических заключенных нет за исключением бойцов из террористических организаций вроде ИГИЛа и других салафитов. Несколько раз члены политических партий праволиберального блока ENKS арестовывались в контексте враждебных политических действий, но все они были отпущены по прошествии нескольких дней. Иногда члены ENKS, арестованные по неполитическим причинам, объявляют себя политическими заключенными. Практически все они были выпущены на свободу. На сегодняшний день нет никаких свидетельств пыток или даже плохого обращения с заключенными в тюрьмах или под стражей – несколько международных правозащитных организаций имели неограниченный доступ во все тюрьмы.
Что поразило тебя больше всего во время посещения Рожавы?
Эркан: Несколько вещей, как позитивные, так и негативные. В округе Чизир невозможно было встретить не только лес, но даже и какую-нибудь протяженную линию деревьев — только бескрайние поля пшеницы. Это свидетельствует о потере не только биологического многообразия, но также сельскохозяйственного и культурного. Другим неприятным открытием был масштаб водного кризиса. Все реки были сухими – даже в мае – либо же загрязнены. Подземные воды убывали. Недостаток воды ограничивает жизнь и производство с самых разных сторон и представляет собой серьезный вызов в будущем.
С положительной стороны, я был очень впечатлен верой многих политических активистов, включая молодежь и женщин, в то, что их борьба, не смотря на все вызовы и трудности, и их устремления по устройству нового общества будут успешны. Это дало мне надежду на то, что революция не потерпит поражение, даже не смотря на то, что очень многие местные и международные реакционные силы имеют свои крупные интересы в Сирии.
Также очень позитивным оказался для меня тот факт, что здесь больше не существовало государство. Не приходилось больше думать, что кто-либо может арестовать тебя или что какая-либо разведывательная служба, полиция, камера или агент будут наблюдать за тобой. Люди с иными политическими взглядами совершенно не являются проблемой. Ты свободен в Рожаве!
Михель, книга содержит подробное описание «социальной экономики» Рожавы, основанной на кооперативах. Почему была выбрана данная система? Какие кооперативы посещала ваша группа?
Михель: Много раз, когда мы спрашивали друзей в Рожаве, они говорили нам что-то вроде: «Не может быть реальной демократии без демократического контроля над всеми секторами общества, включая экономику».
Концепция «социальной экономики» была разработана на основе такой формы социализма как форма демократического конфедерализма, которая выгодно отличается как от неолиберальной формы, так и от государственного социализма. Их критика состоит в том, что развитие экономики независимо от общества ведет к установлению эксплуатационного государства и, как результат, к экономическому либерализму. В противоположность этому, государственный социализм, расходясь с собственными экономическими идеями, сделал экономику частью государства и передает все в руки государства. Государственный капитализм не слишком отличается от мультинациональных компаний, концернов и корпораций.
В случае социальной экономики регулирование производства должно происходить не со стороны государства или рынка, но через коммуны и советы, которые, являясь организациями, представляющими собственные интересы, учитывают нужды своих участников. Если мы возьмем рынок, то идеалы коммунальной экономики проецируются на обмен между советами. Кооперативы сообщаются на всех уровнях через экономические комиссии советов, и они должны быть способны удовлетворить нужды людей в топливе, газе, муке, продовольствии и других продуктах коммунальной экономики. Они направлены на выстраивание объединений, способных удовлетворить нужды населения.
Кооперативы существуют во всех секторах общества, даже в нефтеперерабатывающем секторе. Большинство кооперативов, в которых нам довелось побывать, были небольшими, от 5 до 10 участников: по производству текстиля, сельскохозяйственной продукции и продовольственных товаров — но встречались и более крупные кооперативы, такие как кооператив неподалеку от Амуды, который обеспечивал более чем 2000 семей и даже поставлял товары для продажи на рынке.
В каком-то смысле, в рамках этого процесса является явным преимуществом то, что Сирийское государство обращалось с Рожавой как с классической колонией. Ресурсы вывозились, но практически никакое производство не было налажено. Чтобы удовлетворить нужды людей в Рожаве, планируется развитие индустрии в соответствии с экологическими и коммуналистскими принципами, но из-за ведущейся войны и экономического эмбарго эти планы пока не были реализованы.
Наверняка Турция хотела бы подавить революцию, а заодно и все попытки курдов добиться автономии, но ей до сих пор не удалось убедить мир в том, что PYD является «террористической» организацией. Какие другие способы использовала Турция для противостояния революции в Рожаве?
Михель: На Среднем Востоке много фронтов и линий разлома, и третья или четвертая мировая война бушует в этом районе. Очевидно, что здесь ведутся битвы между Россией с ее шиитскими союзниками и Западом с его суннитскими союзниками. Но ситуация значительно усложняется тем, что так называемое Исламское государство действует само по себе разными способами. С другой стороны, федеральная система в Северной Сирии направлена на демократизацию и самоорганизацию вне государственности.
Не смотря на то, что анализ столкновения данных альянсов достаточно полезен, говоря о Рожаве, важно также сознавать, что это война между силами государственными и антигосударственными: между капиталистической современностью – чьим выражением стал ИГИЛ – и альтернативой: демократической современностью. Подобные рассуждения могут показаться слишком теоретическими, но это то, что бросается в глаза, когда вы наблюдаете за действиями сил, сражающихся на этой территории. Враги вроде Турции или режима Асада действуют сообща, когда дело доходит до борьбы с Рожавой, и даже так называемые союзные силы коалиции допускают вторжение Турции в данный регион с целью ослабления позиции Рожавы.
Сама по себе Турция поддерживает праворадикальное Туркменское ополочение и джихадистские группы наподобие Ахрар аш-Шам и Аль Каеда против Рожавы. Она также напрямую атакует группирования YPG. В июле 2015 произошло зверское убийство сторонников Кабани в Суруче, предположительно совершенное ИГИЛом, под наблюдением Турции. Джихадистское вооруженное ополчение терроризирует курдское население в Северном Курдистане и Турции точно так же как и в Северной Сирии и Ираке.
Турция также действует через Курдскую демократическую партию (KDP) южного Курдистана (северный Ирак), которая имеет собственного представителя в Рожаве под названием ENKS — часть так называемой сирийской оппозиции под турецким контролем. Они ведут войну, в том числе пропагандистскую, против самоуправления, особенно в районе Шекс Максуда в Алеппо. Они жалуются на свое положение в Рожаве, но они все еще могут свободно действовать в регионе, даже не смотря на то, что они связаны с теми, кто атакует Шекс Максуд и принимали участие в многочисленных атаках на самоуправление.
Кто лучшие потенциальные союзники федеральной системы Рожавы в других частях Сирии?
Михель: Лучшие союзники для Рожавы – это люди, революционеры по всему миру – те, кто борются за эмансипацию и освобождение. Именно они стратегические союзники революции. Народ Рожавы довольно хорошо понимает, что прогосударственные и империалистские силы наподобие Соединенных Штатов могут быть только тактическими союзниками, потому что их интересы противоположны социальному освобождению и эмансипации.
Что поразило тебя сильнее всего во время твоей поездки в Рожаву?
Я должен признать, что анти-пропаганда повлияла также и на меня. Я приехал в Рожаву и был поражен, что могу прийти куда угодно, в любую оппозиционную партию – даже в партию, радикально направленную против самоуправления. Тюрьмы были открыты для нас, и мы могли поговорить с заключенными наедине об их проблемах и об их положении. Люди, ответственные за правосудие, обсуждали, как можно построить общество без тюрем.
Один из моих любимых моментов в книге это раздел о курдских районах в Алеппо. Сам по себе город расположен за пределами Рожавы, но демократический конфедерализм был осуществлен здесь раньше, даже до освободительного движения 2012 года, и три кантона видели в Алеппо модель осуществления. В настоящий момент ужасающая битва между правительственными силами и различными джихадистскими группами оппозиции превратила большую часть города в руины. Можешь ли ты рассказать нам что-нибудь о курдских районах в Алеппо сегодня? Как они выживают?
Эркан: Да, в 2011 и 2012 политическая структура в районах Алеппо с преимущественно курдским населением, особенно районы Шекс Максуд и Ашрафия, была моделью для остальной Рожавы. Но с 2012 года три кантона проделали огромный путь, и теперь «Свободный Алеппо» мог бы стать политической ареной для них. В конце 2014 года бойцы из Алеппо присоединились к героическому сопротивлению в Кобани – очень интересный пример взаимодействия.
Сегодня лишь 20 % исконного населения живут в Свободном Алеппо, и в очень непростых условиях. На протяжении одного года здесь были эмбарго и ежедневные атаки салафитов и других реакционных групп. Более 170 человек гражданского населения было убито только в одних этих районах. Но силы обороны довольно сильные; в жестокой войне в Алеппо они не выступают ни за сирийское правительство, ни за реакционные силы и вооруженные организации салафитов. Долгосрочная цель – никогда не присоединяться ни к одной из этих сторон. YPG/YPJ практически не утратили никаких территорий за последние годы и даже освободили некоторые небольшие районы. Разрушения не такие сильные как в восточном Алеппо, где большинство зданий не пригодны для жилья.
Люди живут, готовят, спят и встречаются на нижних этажах или во дворах. Школы все еще работают и даже были построены кооперативы. Но электричество определенно не поставляется больше, и дизельное топливо очень сложно достать. Требуются большая изобретательность и упорство для того, чтобы удовлетворить все простейшие нужды.
Революция в Рожаве, которой пошел четвертый год, окружена вражескими силами: Турция, KDP в Ираке и ИГ и другими джихадисты. То, что она смогла уцелеть в таких условиях, удивительно. Как бы вы это объяснили?
Анья: Рожава уцелела частично потому, что у людей нет иного выхода, кроме как бороться, частично благодаря местным организациям и их идеологическим предпосылкам. Мои друзья там всегда говорили, что Абдулла Оджалан жил и работал там на протяжении двадцати лет, и это то место, где большинство людей соприкасались с его идеями. Там были женщины, работавшие с низовыми инициативами по тридцать лет. Так что вакуум власти образовался на севере из-за войны и потому что курдское движение было готово к этому.
Как могут люди, находящиеся где-то в другом месте, проявить солидарность и помочь Рожаве уцелеть?
Анья: Я считаю, всякий, кто может сделать какой-то вклад, мог бы поехать прямо туда. Особенно востребованы в Рожаве доктора, акушерки, инженеры и так далее. Но базовые знания курдского или арабского языка необходимы. Финансовая помощь также очень важна, особенно для строительства и женских учреждений. Существует учреждение по устроению женских проектов, таких как кооперативы и детские сады.
Политическая поддержка Рожавы является очень существенной помощью. Оборона Кобани стала символом международной солидарности. Атаки Даеш [ИГИЛ] с сентября 2014 по январь 2015 практически стерли с лица земли город и кантон Кобани с карты. Бойцы YPJ и YPG, защищавшие его, были практически без оружия и могли продержать город своим самоотверженным сопротивлением лишь несколько дней.
В Кобани многие женские отряды были на передовой, и в борьбе против Даеш им многие симпатизировали. Если бы Кобани не удержали, мечта о революции в Рожаве закончилась бы. Это было очевидно для многих прогрессивных людей по всему миру. Предпринимались действия по всему миру, что в конечном счете вынудило Соединенные Штаты вмешаться и поддержать YPJ и YPG против ИГИЛа с воздуха, что кардинально изменило ситуацию.
В конце концов, международная солидарность сделала очень много для того, чтобы Кобани – а следовательно, и Рожава – не оказался в руках Даеша. Джераблус, который сейчас оккупирован Турцией, может быть освобожден, только если возрастет давление на Турцию и другие государства, такие как Европа, США и Россия.
Но наиболее важной поддержкой было бы организоваться в наших собственных странах и приняться за борьбу против капиталистического патриархата. Мы можем многому научиться на примере революции в Рожаве. Необходимо как можно скорее организоваться и выстроить альтернативу капиталистическому патриархату. От этого зависит судьба человечества, так как война и индустриализация – и социальные и экологические катастрофы, связанные с ними – разрушают основания жизни. У нас осталось не так много времени.
Источник: https://roarmag.org/essays/revolution-rojava-pluto-book/
