После избиения милиионерами в ноябре 2015 года Павел Гловацкий попал на больничную койку. Почти два года он пишет жалобы и обращается в различные гос.структуры, чтобы привлечь к ответственности беспредельщиков, но везде ему дают «от ворот поворот».
— Ту жуткую ночь – с 28 на 29 ноября 2015 года я забуду нескоро,— рассказывает Павел журналистам. Началось все с того, что в тот осенний вечер я вместе со своими знакомыми стоял в обычной беседке во дворе на Речицком проспекте родного Гомеля. Мы просто стояли, разговаривали, спиртного не употребляли. Я стоял в этой беседке спиной во двор и в какой-то момент понял, что в мою сторону кто-то очень быстро идет. Не успел повернуться, как услышал: «Всем стоять, предъявляем документы». Повернувшись, увидел двух молодых людей – было темно, я разглядел только, что на них были спортивные шапки — такие, знаете, черные… О том, что ко мне подошли сотрудники милиции я не знал, молодые люди не представились. Первое, что подумал: «гопники» какие-то по району ходят, к людям пристают. И только потом из сумрака ночи появился человек в милицейской форме. Он тоже не представился, скомандовал только, чтобы я показал ему свой паспорт. Я это сделать отказался, до того момента пока сотрудники не представятся и не объяснят причину своих требований. То есть, я действовал сугубо по закону. Но ни один из милиционеров так и не назвал себя. Тогда я достал из кармана собственную видеокамеру и предупредил милиционеров, что буду производить съемку их незаконных действий.
— Это вызвало у них ярость?
— А как вы думаете? Не успел я включить камеру, как один из них – тот, что был «по форме» вырвал ее у меня из рук. Тогда я достал телефон и попытался набрать «102», заявить, что люди в милицейской форме, по сути, совершили кражу моего личного имущества. Но и телефон у меня тут, же вырвали. Для того чтобы как-то сгладить ситуацию я согласился пройти с милиционерами в освещенную часть двора и показать им свои документы. Паспорт был со мной, но в руки милиционерам я его не отдал. Тогда их старший, как позже выяснилось – Андрей Межейников – командир второй роты ППСМ УВД Гомельского облисполкома скомандовал, чтобы я сел в их машину. Я отказался до тех пор, пока мне не объяснят в чем я обвиняюсь, не разъяснят мои права и не предоставят права на защиту, если я задержан. Поймите, это не мое своенравие, вся эта процедура прописана в законе. Отказываясь сесть в их машину я присел на бордюр рядом. Тогда, двое других – сотрудники ППС – Дмитрий Концевой и Денис Минов взяли меня под руки и, как собаку, пытались закинуть в милицейскую машину. Если б я в этот момент не подпрыгнул, то ударился бы лицом о порог милицейской машины. Так я оказался внутри «спецтранспорта».
— Кажется, продолжение истории мы уже слышали не раз от долаг, попавших в такую же передрягу — по дороге в отделение вас избивали в машине?
— Да, причем изощренно. Я сидел на заднем сидении – по бокам двое милиционеров. Один держал меня за руки, а второй ударил по лицу, не сильно, но этого хватило, чтобы носом пошла кровь. Я стал обращаться к водителю машины, чтобы он, как сотрудник милиции, принял от меня заявление по факту рукоприкладства со стороны его коллег. Но тот только ухмылялся и рулил. Привезли меня в первое городское отделение милиции Советского района Гомеля. Там составили протокол, согласно которому я обвинялся в «невыполнении законных требований сотрудников милиции». И второй – за пьянку в общественном месте. Но для того, чтобы составить «пьяный» протокол меня нужно было везти на освидетельствование. В тот день, часов за 8-10 до случившегося я выпил пол литра пива, о чем честно рассказал милиционеров. Меня повезли на освидетельствование. Документ, составленный после него, я подписывать отказался – это сделали за меня те самые сотрудники, которые и привезли. В документе этом было написано, что я находился в состоянии алкогольного опьянения (в суде, о котором я расскажу позже, это утверждение было опровергнуто). А дальше…
Дальше меня вывели из кабинета нарколога на лестничную клетку и стали избивать – били руками и ногами по корпусу… Неприятно, но не смертельно….
— Кошмар снова продолжился в милицейской машине?
— Да. Я с уверенностью могу утверждать, что в белорусской милиции работают садисты. Когда мы снова ехали в отделение, то один из милиционеров – Юрий Горбач сказал буквально следующее: «Сейчас мы приедем в отделение и будем тебя «опускать». Голову твою в унитазе искупаем и языком заставим «толчок» вылизать. Все это сейчас я рассказываю более менее литературно, а на самом деле все эти угрозы сопровождались отборным матом. Самое мягкое слово, которым меня называли, было – «животное». Когда мы ехали обратно в ГОМ, то в машине на меня надели наручники, один из милиционеров наклонил мою туловище вперед и поставил свое колено мне на шею. Так и приехали. А потом они пошли «меня опускать»
— Их угрозы оказались реальностью?
— Уборная в отделении милиции состоит из двух маленьких комнатушек – рукомойника и собственно, туалета. Мне повезло, что туалет там очень маленький. Они как планировали: двое будут держать, один будет в унитаз окунать, но повезло в том, что трое милиционеров просто не поместились в этой комнатушке. Тогда со злости один из них изо всех сил ударил меня головой о стену, а дальше меня просто выкинули в коридор.
— Вы пытались как-то защитить себя?
— Да, позвонил в 102, объяснил ситуацию, но милая женщина на том конце провода ответила: «Вы и так в милиции, там разберутся». Тогда я позвонил на телефон дежурного УВД Гомельского облисполкома. Тот обещал прислать в отдел следственно-оперативную группу. Они приехали с вопросом: «Заявление писать будете»? Я ответил утвердительно. Но попросил, чтобы сперва мне оказали медицинскую помощь. Потому что чувствовал, что «плыву». Мою просьбу расценили, как отказ от подачи заявления, оперативно-следственная группа уехала… Весь цинизм ситуации заключался в том, что станция скорой помощи находится в этом же здании, что и милицейский отдел. Чтобы вы понимали: это бывшее здание детсада, разделенное теперь на две части — в одной милиции, во второй медики.
Тем временем, состояние мое ухудшалось, я чувствовал, что скоро потеряю сознание. Милиционеры только потешались: «Хорош тебе прикалываться, никто же тебя нее бил». Я знал, что в отделе стоят видеокамеры, которые все фиксируют, поэтому все время пытался настаивать на исполнении закона. Били меня, конечно, не «под камерами» и я, уже на суде выяснил, что камеры в отделе милиции пишут только «картинку» и не записывают звук.
Я не знаю, что было дальше, потому что чувствовал себя отвратительно и кто все-таки вызвал врачей, но через какое-то время «скорая» в отделение приехала. Я на промилуй Бог просил врачей никуда не отходить от себя, объяснил, что меня избивают. Доктора попались человечные – ни на шаг не отошли. Меня положили в карету «скорой помощи» и повезли в больницу. Там диагностировали закрытую черепно-мозговую травму, ушибы, ссадины. Там же взяли кровь для того, чтобы понять какое обезболивающие мне колоть. Анализ крови, взятый в больнице показал: алкоголя в моей крови нет. Милиционеры настаивали, чтобы врачи «отдали меня им». Доктора не согласились. Две недели я провел на больничной койке, еще неделю лечился дома. А потом был суд. Меня признали виновным в «неподчинении законным требованиям сотрудников милиции» и оштрафовали на 20 базовых величин. Первым решение меня наказали еще и за «пьянку» в общественном месте, но потом это решение было отменено, выяснилось, же, что я был трезвый.
— А вы сами-то пытаетесь наказать милиционеров, которые явно превысили свои служебные полномочия?
— Два года бьюсь – все впустую. Кстати, за это время я выяснил, что же стало причиной появления милиционеров во дворе на Речицком проспекте в ту роковую ночь. Оказалось, в километре от места, где меня «приняли», кто-то напал на парня с девушкой. На суде, кстати, этот потерпевший указал, что это был не я, тем не менее, я пережил, все вышеизложенное. В судебном порядке я пытался привлечь к ответственности милицонеров-садистов – все без толку. Дошел до Верховного суда. Но председатель самого главного суда страны Валентин Сукало ответил в том духе, что в действиях сотрудников милиции никакого криминала нет, превышения служебных полномочий нет – все чинно, все законно. Следственный Комитет также отказал в возбуждении уголовного в отношении сотрудников милиции. Сейчас я обратился туда повторно – идет дополнительная проверка, но уверенности, что этому делу дадут ход – у меня нет. Получается, что издеваться над ни в чем не повинными людьми в нашей стране дело законное, — делает вывод Павел из своей ситуации.
И в этом выводе его трудно не поддержать. Насилие — важнейший элемент государства, ведь ему важно показать, что оно имеет фактическую власть над нами, над здоровьем и жизнью своих граждан. Государству нужно, чтобы мы чувствовали себя беспомощными и слабыми, чтобы мы боялись. Постулируя на словах свою «правовую» суть и рассказывая нам сказки о том, что закон защищает граждан, на деле государство интересуется только одним — сохранением контроля над гражданами, чтобы продолжить экономическую эксплуатацию и политическое господство. Эти очевидные вещи начинают понимать уже не только люди, ангажированные в политику, однако и простые люди — к сожалению, в основном, через попадание в такие дикие истории. Полное игнорирование властью любых жалоб на своих представителей, как и цинизм их нелепых отмазок неизбежно толкает людей к выводу о преступной сути власти.
Изменить ситуацию жалобами не получится — это понимает все больше людей, столкнувшихся с милицейским беспределом. Реальным решением ситуации может быть лишь только массовый уличный протест под политическими лозунгами — то, чего правящий класс реально боиться. Ведь вспомним — и Арабская весна в ряде стран началась с милицейского произвола, который встретил достойный отпор организованного народа.
