Прошлой весной отгремели самые массовые за последние десятилетия народные протесты. Ярко выступили в них и анархисты. Год — достаточная дистанция, чтобы начать говорить о результатах этих событий и делать выводы.
Какие тактики использовали власти и протестующие? Какие противоречия в беларуской экономической модели вскрыл развернувшийся социальный конфликт? Какие выводы из всех этих событий может сделать протестное движение Беларуси и, в частности, анархическое движение?
Текст адресуется как желающим больше узнать об участии анархистов в протестах, так и соратникам, заинтересованным в рефлексии полученного опыта.
Непосредственным поводом для протестов послужил Декрет №3, согласно которому все, кто не работал на официальной работе более 6 месяцев в году обязаны заплатить государству порядка 150 долларов. При этом сказалась вся экономическая политика Лукашенко, в результате которой за последние годы произошло заметное снижение уровня жизни рабочих классов. Люди высказывали недовольство повышением пенсионного возраста, ростом цен, безработицей и повышением платы за коммунальные услуги.
Хронология «беларуской весны»
Хотя сам «декрет о тунеядцах» был подписан еще в 2015 году, протесты начались после того как около 470 тыс. человек получили уведомления об уплате налога. На момент истечения срока уплаты — 20 февраля — сделали это примерно 11%, а уже 17 февраля прошла первая акция, ставшая началом протестной волны. Это был несанкционированный «Марш рассерженных беларусов» в Минске, инициированный оппозиционными политиками Николаем Статкевичем и Владимиром Некляевым. Для многих стало неожиданным большое количество участником акции — собралось по разным оценкам 1000-1500 человек. Это внушительная цифра, учитывая, что обычно организованные оппозиционными политиками акции собирают не более нескольких сотен.
Через день — 19 февраля — несанкционированные митинги и шествия, организованные в основном через социальные сети прошли во всех областных центрах страны. В Гомеле на улицу вышли порядка 1500 человек. В Могилеве порядка 500, а в Гродно — несколько десятков оппозиционных активистов. Интересная ситуация сложилась в Витебске и Бресте — в этих городах собралось приблизительно по 100 человек, но на акциях не было оппозиционных политиков. Это не помешало людям обсудить свои проблемы и выразить протест, а в Бресте горожане договорились собираться каждую неделю.
Помимо требования отмены Декрета №3 люди выражали недовольство тяжелым экономическим положением, требовали отставки правительства и лично Лукашенко.
26 февраля от нескольких сотен до нескольких тысяч протестующих пришли на акции в Бресте, Барановичах, Бобруйске и Витебске [1]. 5, 10 и 11 марта прошли акции в Бресте, Молодечно и Пинске, соответственно, собравшие от 350 до 2000 участников. С этого времени начались систематические задержания активистов, политиков и журналистов. Отчасти по этой причине на следующей волне митингов и шествий 12 марта практически отсутствовали оппозиционные лидеры. В этот день протесты прошли в Бресте, Бобруйске, Орше и Рогачеве [2]. На акцию в Бресте на этот раз вышли не более 100 человек, в Бобруйске около 700, в Орше около 1000, а в Рогачеве — городе с маленьким населением — примерно 300 человек.
Вторая акция протеста в Минске прошла 15 марта: оппозиционные партии организовали «Марш нетунеядцев», на который вышло несколько тысяч человек. 18 и 19 марта прошел ряд акций в районных центрах, на которых присутствовало по несколько десятков человек, за исключением Слонима, где собралось 400-500 протестующих.
Апогей протеста был назначен на 25 марта — многие воспринимали эту дату, как день когда может произойти свержение режима или рационализация протеста. Главная акция была по призыву Николая Статкевича запланирована в Минске. В этот день власти стянули в Минск крупные силы милиции и специальную технику: акция была насильственно разогнана, значительная часть участников и случайных прохожих — арестованы.
После этого люди по несколько десятков выходили еще в других городах, но чувствовалось разочарование в тактики мирных собраний и спад протестной волны. Это был конец «беларуской весны».
Реакция властей
За месяц с лишним протестов реакция властей значительно менялась как в идеологическом плане так и в тактике применения насилия.
Несмотря на то, что большинство первых акций, начиная с минского «Марша рассерженных беларусов» были несанкционированными, они обошлись без задержаний. При этом на них присутствовало большое количество силовиков в штатском, фиксировавших происходящее на камеру. Это можно объяснить тем, что тогда еще продолжался период «либерализации», начавшийся в 2015 году перед президентскими выборами.
Ставшее мемом высказывание Лукашенко «повыдергивать, как изюм из булки» ознаменовало перемену в тактике силовиков. Начиная с акций в Бресте, Молодечно и Витебске прошедших в начале марта милиция начала задерживать активистов, политиков, блогеров и журналистов. Таким образом власть стремилась разрушить инициативное ядро протеста — тех кто участвовал в организации и «усиливал» голос протестующих. Такие задержания проходили обычно до или после акций и достигли своего апогея во время превентивных задержаний перед акцией 25 марта: на «сутках» оказались несколько сотен задержанных по всей стране.
Сама акция 25 марта показал еще один поворот в тактике силовиков. Если до этого позиция власти была «пусть простой народ выходит, ликвидируем только самых активных», то теперь власть стала арестовывать всех без разбора. По разным оценкам в Минске в тот день было задержано от 700 до 1000 человек — участников акции и простых прохожих. Большинство из них затем отпустили из отделений милиции, а части присудили «сутки» и штрафы.
Менялся также и идеологический ответ государства. С начала в СМИ были только осторожные попытки сказать, что протестующие просто не понимают смысл декрета. Спустя неделю они сменились заявлениями, что проходящие протесты — это «раскачивание лодки» в интересах Кремля. Такая реакция объясняется отчасти контекстом: в последние годы Лукашенко заигрывал с национализмом и идеей «независимой Беларуси», дав установку на «мягкую беларусизацию». С другой стороны, это могло быть попыткой отвернуть от участия в протестах патриотически настроенную общественность.
Однако, уже в ближайшие недели идеологический курс и вернулся к традиционному для беларуской власти. Были выпущены рад фильмов и новостных сюжетов по телевидению, параллельно писались статьи в прогосударственных изданиях. Риторика привычная: протесты в интересах Запада, экстремисты готовят вооруженное нападение, хотят как в Украине, анархисты — бандиты.
Этот краткий обзор показывает неутешительную тенденцию: власть оказалась гораздо более гибкой, меняя идеологические и силовые тактики буквально за неделю, тогда как протестующие продолжали воспроизводить повторять одни и те же тактики в быстро меняющихся условиях.
А что… Декрет?
А декрет и ситуация вокруг него показали кризис всей экономической политики Лукашенко и актуальность анархистской повестки.
Правительство задумало декрет как способ получить деньги в бюджет с тех, кто работает нелегально и не платит налоги. Такая идея вписывается в логику социального государства: все население должно платить в бюджет, чтобы пользоваться услугами, которые из него финансируются [3]. Но весенние протесты сорвали этот план.
Поначалу выступления не повлияли на позицию власти относительно «налога на тунеядство». Вплоть до начала марта, когда акции протеста проходили уже по всей стране представители правительства заявляли что декрет отменен не будет и даже грозились начать описывать имущество не уплативших (а таких было более 400 тыс. человек!).
Но уже девятого марта Лукашеко заявил что действие декрета будет заморожено на год, для пересмотра категорий лиц попадающих под его действие. Напомню, что буквально за пару дней до этого заявления изменилась тактика силовиков, которые начали задерживать активистов, политиков и журналистов. Налицо была тактика «кнута и пряника», однако она никак не повлияла на активность протеста, ведь требования людей были шире: полная отмена декрета, изменение экономической политики и отставка Лукашенко.
Тем не менее декрет так и не был отменен, а протестное движение вскоре прекратилось. Власть выиграла почти год, чтобы придумать новый способ взимать платежи с работающих неофициально и безработных.
«Решение» было найдено: вместо однократного взноса некоторые категории граждан будут полностью оплачивать те услуги, которые субсидируются государством. О таком решении министр труда Ирина Костевич заявляла еще в августе 2017, а уже в января 2018 Лукашенко подписал Декрет №1. Список услуг которые необходимо будет оплачивать пока не опубликован, но потенциально туда может попасть: медицина, образование, коммуналка и общественный транспорт. Хотя этот декрет коснется меньшего количество людей — около 250 тыс., в сравнении с 470 тыс. попавших под действие Декрета №3 — он поставит этих людей в гораздо более тяжелое финансовое положение.
Так что проблема остается. Корень её в самом векторе экономического развития Беларуси. С одной стороны правительство пытается сохранить некоторые черты социального государства: финансирует из бюджета медицину, образование, коммунальные предприятия, транспорт, поддерживает «на плаву» многие предприятия. С другой стороны, из-за экономической убыточности таких предприятий государство вынуждено проводить хотя бы частичные неолиберальные [4] реформы, переводя их на самоокупаемость, отменяя льготы и сокращая социальные расходы бюджета.
В условиях Беларуси обе эти противоречивые модели не сработают. Беларусь — бедная страны, не имеющий в отличие от стран Запада крупных капиталов, которые те смогли сконцентрировать не в последнюю очередь благодаря долгой колониальной экспансии. Поэтому демонтаж социального государства у нас означает не просто резкий рост экономического неравенство, а полную нищету для рабочих классов. В то же время государственный сектор экономики и дотации из бюджета делают предприятия экономически нерентабельными по разным причинам, в основном связанными с отсутствием давления конкуренции, принуждающего к инновациям и росту.
Лукашенко ничего не остается кроме как балансировать между советами МВФ по «оптимизации экономики» и поддержанием «терпимого» уровня жизни населения. Полное принятие одного из этих, противоречащих друг другу, векторов будет означать для него потерю власти. Отказ от неолиберальных реформ означает стагнацию, снижение экономического роста, а следовательно обеднение рабочих классов. К тому же результату, но уже напрямую приведет и полный отказ от социальных гарантий в пользу модели «свободного рынка». Но и «балансирование» лишь откладывает эффект. Уровень жизни будет продолжать падать и недовольство будет нарастать, поэтому новые социальные конфликты — дело времени.
В в таких условиях актуальной выглядит модель, которую предлагают анархисты. Передача управления предприятиями в руки рабочих коллективов сделает их более эффективными. В то же время развитая система самоуправления позволит реализовывать социальные гарантии на низовом уровне. При этом высвободится огромное количество ресурсов которые сегодня направляются на поддержку бюрократического, силового и идеологического аппарата государства. Столь широкомасштабные преобразование не смогут произойти быстро, а значит начинать их нужно уже сейчас.
Участие анархистов
Книгой времени тысячелистой
Революции дни не воспеты.
На улицы, футуристы,
Барабанщики и поэты!
В. Маяковский
«Приказ по армии искусств», 1918
Анархисты открыто участвовали только в четырех из почти двух десятков уличных демонстраций, но это участие получилось весьма ярким и резонансным. Чтобы вместе вспомнить как это было и отрефлексировать произошедшее, я побеседовал с четырьмя соратниками и соратницами, участвовавшими в акциях [5].
Уже на самом первом «Марше рассерженных беларусов» в Минске 17 февраля участвовали две группы под черно-красными флагами. Первая группа (около 10 человек) стояли с флагами и растяжками перед толпой демонстрантов на ступеньках Дворца Республики, а затем двинулись маршем с общей колонной протестующих, выкрикивая в мегафон лозунги. Одному из участников удалось взять слово у мегафона, принесенного организаторами марша и он обратился к протестующим с речью [6].
Черный блок в составе примерно 20 человек подоспел ближе к концу акции. Анархисты прошли маршем от ст. м. Октябрьская до площади Независимости в самом хвосте общей колонны протестующих. Они привлекали внимание игрой на барабанах самба-бэнда, скандировали в мегафон лозунги. По прибытии на площадь Независимости толпа протестующих и СМИ, собравшиеся уже расходится, окружили анархистов, поддерживая их лозунги и разбирая листовки [7]. Анархисты зачитали речь, которая была тепло принята окружающими людьми. Когда Черный блок стал грузиться в троллейбус чтобы ухать с акции, ОМОНовцы в штатском попытались задержать нескольких человек, но благодаря солидарности людей на остановке анархистам удалось отбиться [8].
Полина так вспоминает эти события: «В феврале я была в Черном блоке, и это было круто и привлекательно! Мне нравилось идти в колонне анархистов и видеть неподалеку своих знакомых — разных социальных и политических активистов — я чувствовала умиротворение: и они идут, и ты идешь, и все идут!».
Анархисты участвовали также в митинге в Барановичах [9], где раздавали протестующим листовки с анархистской критикой Декрета №3.
Около 10 анархистов в Бресте 5 марта смогли стать организующей силой тысячной демонстрации. Пока политик из ОГП и часть протестующих пошли в Горисполком «договариваться» с властями, анархисты, зачитав речь и организовав свободный мегафон предложили нескольким сотням демонстрантов пройти маршем по городу. Пока колонна, двигаясь по городу, выкрикивая анархистские и общепротестные лозунги количество участников акции выросло до 1000 человек. Тогда анархисты предложили перекрыть на пару минут главный проспект Бреста, часть протестующих согласились и задумка была тут же реализована [10]. С акции анархисты уехали на автобусе и никто задержан не был. Но буквально сразу после марша милиция начала целую охоту на активистов в результате чего было задержано и посажено на сутки 5 анархистов [11].
«Лично меня акция в Бресте сильно впечатлила. Я поняла, что ради таких моментов стоит жить, и что годы потраченные на агитацию и написанию статей прошли не зря: общество узнает анархистов и не отшатывается от нас в испуге 🙂 » — делится ощущениями Екатерина, которой удалось принять участие только в акции 17 февраля.
На «Марше нетунеядцев» в Минске 15 марта в общеанархическом Черном блоке было более 30 человек. Причем часть анархистов, около 10 человек, были задержаны до начала акции. На митинге возле кинотеатра Октябрь анархисты скандировали лозунги, зачитывали речи, самба-бэнд поднимал настроение протестующих игрой на барабанах: в какое-то время большая часть людей и СМИ были обращены к анархистам. Затем Черный блок под черно-красными и черно-фиолетовыми флагами двинулся маршем с общей колонной протестующих до площади Бангалор, скандируя лозунги и раздавая листовки.
С самого начала за блоком увязалось несколько десятков ОМОНовцев в штатском и когда после акции анархисты стали грузиться в троллейбус, они попытались задержать, но как и на марше 17 февраля анархистам при помощи простых протестующих удалось отбиться. Однако на этом все не закончилось: когда троллейбус проехал несколько остановок произошло то самое, прогремевшее на всю страну, брутальное задержание. Менты заблокировали транспорт и стали выволакивать людей при, в основном, молчаливом наблюдении прохожих. Всего было задержано около 51 человек, большинству из них присудили от 12 до 15 суток.
Несмотря на то что больше полусотни анархистов уже были под арестом, оставшиеся на свободе товарищи стали готовиться к протесту 25 марта — тому самому «Часу Х».
Тем временем, 24 марта неизвестная «Група абураных анархістаў» атаковала коктейлями Молотова налоговую инспекцию в Гомеле и опубликовала заявление где призывала к продолжению протестов и требовала выпустить всех задержанных.
25 числа анархистам не удалось сформировать Черный блок. Все улицы были оцеплены и проходы перекрыты — они просто не смогли собраться. Однако часть товарищей — до 10 человек — смогли развернуть баннер и достать флаги на улице Платонова. Буквально через несколько минут на них налетел целый отряд ОМОНа и все они были задержаны.
«На адным з «Маршаў Недармаедаў» я быў часткай калоны анархістаў, пасля чаго я, як і шмат іншых удзельнікаў акцыі, быў брутальна затрыманы людзьмі ў цывільным і асуджаны. — вспоминает Андрей. — Наўрацці была магчымасць пазбегнуць затрымання, разве што толькі седзячы дома. Хаця ў той час былі затрыманні і ў кватэрах».
Помимо непосредственного участия в уличных акциях, анархисты на протяжении всего протеста освещали его события на своих информационных порталах и организовывали помощь арестованным товарищам.
Кстати, 24 марта анархисты организовали сбор помощи задержанным 15 марта и его сорвала милиция. Было задержано 10 человек и всем дали от 12 до 15 суток. В эти же числа 23-25 марта десятки анархистов были задержаны у себя дома, был проведен ряд обысков. Всего за время весенних протестов было задержано 80-100 анархистов и анархисток по все стране, практически все они получили от 12 до 21 суток ареста.
При этом у беларуских анархистов была достаточно широкая международная поддержка. Более 40 акций солидарности провели соратники из Великобритании, Германии, Украины, России, Израиля, Польши, Финляндии, Рожавы, Чехии и Греции [12].
Анархисты сыграли заметную роль в протестах, наши лозунги поддерживались на улицах и тиражировались в СМИ, некоторые ресурсы опубликовали большие интервью где анархисты рассказывали о своих идеях. Даже государственные СМИ в своих пропагандистских материалах большое внимание уделили анархистам, пытаясь очернить наши действия и идеалы.
Спрашиваю Полину:
— Если бы была возможность отмотать время назад, что в своих действиях ты бы изменила?
— Мы всё сделали хорошо. Я бы изменила количество мусоров у нас в стране. В меньшую сторону.
На подступах к выводам и перспективам
Тем не менее Черный блок — это только капля в море повседневной активисткой деятельности, которой заняты анархисты Беларуси. Наше движение существует уже много лет и включает в себя целый ряд долгосрочных инициатив и структур, которые имеют собственные цели и логику развития. С момента нашего участи в «протестах тунеядцев» прошел год — дистанция, достаточная для того чтобы оценить эти события. Как они повлияли на положение анархистов в политическом поле Беларуси и на внутреннее состояние движения? Какие мы вынесли уроки и что делать в случае новых массовых протестов?
Многие считают, что благодаря информационной волне вокруг анархистского движения, кроме того что про наши идеи узнало больше людей, анархистов стали воспринимать более серьезно в качестве третьей силы между оппозицией и действующей властью. «Мне падаецца што нас пачалі ўспрымаць з павагай нават тыя, хто не раздзеляе нашых поглядаў» — считает Андрей. Его слова подтверждает и Екатерина: «Это видно и по снятому недавно ролику, где у прохожих на улице спрашивали «Кто такие анархисты?» [13]. Никто не ответил, что это беспредельщики. Для наших реалий это большой прорыв, нам удалось сломать стереотип в обществе».
Товарищ под ником Сандиск, который также участвовал в уличных акциях весной прошлого года и занимался медийной поддержкой протеста, считает это закономерным: «За многие годы участия в анархическом движении у меня не было сомнений в его потенциале во время протестов. Поэтому ситуация в феврале-марте не особо повлияла на мои представления. Анархисты по-прежнему остаются одной из наиболее организованных политических течений в Беларуси. И это вопреки многочисленным проблемам».
Как успехи в информационном пространстве так и пережитые репрессии не могли не отразиться на состоянии духа товарищей и товарищек: «Гэта была ў нейкім сэнсе праверка на годнасць. Шмат хто з анархістаў атрымаў суткі, чуў пагрозы ў свой бок і бок сваіх родных, нехта быў збіты, але тым ня менш усе годна прайшлі праз гэтыя выпрабаванні. — выражает общую точку зрения Андрей. — Гэтая рэчы збліжаюць, робяць рух больш з’яднаным».
Также все сходятся и в том, что успехи вдохновили активистов на дальнейшую работу: «Но есть ложка дёгтя в бочке мёда — говорит о группе с которой действует Екатерина — нужно быть ещё более организованными, в этом были проблемы, как и в мотивации товарищей». Сандиск добавляет: «Из-за репрессий многие участники оказались в подавленном состоянии. К тому же у большинства до сих пор нет ощущения что мы победили с помощью протестов. Не стоит забывать о достижениях, которые мы смогли протолкнуть совместными усилиями с многими простыми людьми нашей страны».
Среди уроков которые может вынести анархистское движение из событий прошло весны Полина подчеркивает важность информационной безопасности: не разговаривать с мусорами, шифровать информацию на компе и телефоне, быть полностью готовым к обыску и задержанию.
Сандиск считает что одна из проблем — это слабая подготовленность активистов к уличным протестам, которая сойдет на нет с накоплением опыта.
По мнению Екатерины «протесты тунеядцев» показали, что движению нужно объединяться, повышать организованность и продолжать вести агитацию в обществе: «Нас могут услышать и поддержать».
Выше я отмечал, что хотя народный протест повлиял на планы власти, нам не удалось добиться полной отмены Декрета №3 и сегодня, он введен в новом обличии и снова выступает фактором общественного напряжения. Но выльется ли протест против него в новые массовые выступления? Андрей считает что нет: «Улада вельмі граматна зрабіла работу над памылкамі, і цяпер усе наступствы новага Дэкрэта будуць расцягвацца ў часе, дзякуючы чаму да іх будзе прасцей прызвычаіцца». «Многие люди думают, что они выиграли и Лукашенко пришлось идти на уступки. — добавляет Екатерина. — Но это не так, ведь декрет все-таки не отменен».
Более осторожно о возможных протестах против Декрета №1 высказывается Сандиск: «Прогнозировать то, как будет развиваться недовольство внутри общества — крайне сложная вещь, которую я на свои плечи не хочу брать. Во многом это простое угадывание предстоящих событий».
При этом все сходятся на том, что по массовые протесты в среднесрочной перспективе в Беларуси вполне возможно, а может и неизбежны, поскольку уровень жизни рабочих классов падает всё больше.
Для продуктивного участия в выступлениях нужно готовиться уже сейчас. Наиболее полно эту мысль выразил Сандиск: «Необходимо подготавливаться к возможным сценариям протеста заранее. Что мы, как анархическое движение, будем делать, если сценарий А произойдет. Какова будет наша реакция на ситуацию Б и так далее. Необходимо выстраивать инфраструктуру, которая поможет оперативно взаимодействовать с другими участниками протеста. Изучать опыт организации протестных ассамблей других стран, которые позволяют организовываться не параллельно простому населению, а скорее вместе выстраивать социальное движение.
Помимо этого продолжать заниматься уличной пропагандой — стикеры, плакаты и трафареты являются непосредственной частью развития протестной культуры».
Итак, из всего сказанного можно зафиксировать следующие моменты:
— Социальный конфликт вокруг «Декрета о тунеядцах» вскрыл глубокую противоречивость беларуской экономической модели и показал актуальность анархистских идей. В нашей стране невозможно одновременно обеспечить социальные гарантии населению и наладить эффективное производства без перехода к системе рабочего и территориального самоуправления.
— Рабочие классы Беларуси при определенных условиях могут выступать в качестве субъекта истории. Несмотря на деполитизированность большинства людей, массовые мобилизации возможны и они влияют на существующие законы. Так, хотя в ходе «протестов тунеядцев» не удалось добиться отмены Декрета №3, они серьезно повлияли на его форму и нарушили планы властей.
— Массовые движения должны научиться обходиться без лидеров. Практика показала что одна из первых стратегий властей — это «выдергивать изюм из булки», то есть ликвидировать наиболее активных и инициативных участников протеста. При этом у людей даже стихийно есть потенциал к самоорганизации, к пример, без участия политических активистов люди организовывались на демонстрациях в Витебске, Пинске и Бресте. Чтобы усилить эту тенденцию необходимо изучать и распространять инструменты для низовой организации: например, перенимать опыт ассамблеарных движений.
— Массовое движение должно быть более гибким. Тактика протестующих во время «беларуской весны» не изменялась: это всегда были мирные собрания с озвучиванием лозунгов и требований, обсуждением проблем. В то время как власти меняли тактику подавления несколько раз, в зависимости от ситуации. Необходимо распространять и осваивать разные методы сопротивления.
— Анархисты могут стать той инициативной силой, которая сможет предлагать и внедрять в общественное движение новые тактики и способы организации. Примером, хотя и не очень удачным, может послужить то, что сделали анархисты в Иркутске прошлой весной. На волне протестов против коррупции они инициировали создание «Совета несогласных», который должен был стать устойчивой структурой для координации выступлений и протестных инициатив. Однако разрабатывать такие тактики эффективнее заранее.
— Репрессии во время массовых выступлений не смогут сломить дух большинства анархистов и анархисток. Негативный опыт компенсируется за счет роста сплоченности и вдохновения от достигнутых результатов. Старый лозунг «солидарность — наше оружие!» еще раз подтвердился.
— Упоминание анархистов в СМИ и поверхностное распространение наших идей в качестве цели движения должно уйти на второй план. Эта цель на определенный период достигнута, нам удалось разрушить стереотипы об анархистах и сделать так чтобы о нашем существовании узнали широкие круги людей. Достаточно будет работать в этом направлении только для поддержания существующего уровня интереса.
Заранее оговорюсь, что не претендую на окончательные выводы и даже на полноту картины описываемых событий. Этот текст я пишу во многом для систематизации собственных мыслей и в качестве приглашения соратников и всех заинтересованных в развитии революционного движения Беларуси к диалогу и совместным действиям по укреплению нашей способности быть частью массового движения. Буду рад вашим комментариям и новым статьям по этой теме!
Петр Фомашов для pramen.io
Примечания:
1. https://pramen.io/ru/2017/02/regiony-podnyalis-protest-shiritsya-chislenno-i-geograficheski/
2. https://pramen.io/ru/2017/03/regiony-podnyalis-brest-bobrujsk-orsha-rogachev/
3. В Беларуси в каталог «социально значимых услуг» входит и периодическое унижение со стороны милиции, на представителей которой идут деньги из бюджета, наряду с постройкой ледовых дворцов, резиденций президента и з/п армии чиновников.
4. «Неолиберализм — термин, которым учёные с конца XX века описывают политику правительств, сокращающих расходы на социальную сферу (образование, культуру, здравоохранение, пенсии и пособия) и выступающих за всеобщую конкуренцию и свободный рынок. При этом предполагается, что правила игры на рынке будет устанавливать государство.
В теории такая политика должна отбраковывать неэффективные предприятия (под «предприятием» неолиберальные реформаторы понимают как фабрики и заводы, так и вузы, больницы, театры и т.д.), обеспечивать гражданам более качественные услуги, делать их богаче и свободнее.
На деле неолиберальные реформы часто приводят к усугублению имущественного неравенства и падению общего уровня культуры значительной части населения.» Лена Чеснокова, http://inde.io
5. В плане названия групп, участвовавших в протесте и принадлежности к ним опрошенных ребят текст был отредактирован в соответствии с редакционной политикой Промня.
6. Видео с участием первой группы анархистов — https://www.youtube.com/watch?v=KLsjoIPtpkA
7. http://tinyurl.com/gl3pmu2
8. Видое с Черным Блоком — https://youtu.be/gK7KatvBxHw
9. https://pramen.io/ru/2017/02/anarhisty-na-proteste-v-baranovichah/
10. Анархисты на Марше нетунеядцев в Бресте (видео) — https://www.youtube.com/watch?v=z253ewTkaOI
11. «Как работали силовики во время протестных акций в Бресте» — https://abc-belarus.org/?p=8062
12. АЧК-Беларуси пометили около 30 из этих акций на карте — https://abc-belarus.org/?p=7871
13. Речь идет о ролике, снятом медиа-инициативой «Анархия головного мозга» в июле 2017 — https://pramen.io/ru/2017/07/kto-takie-anarhisty-opros-na-ulitsah-minska/
Хороший анализ тех самых событий, о которых многие уже и забыли 🙁