Публикуем отрывки перевода от товарищей из библиотеки «Вольная думка» статьи с анализом тенденций в современном западном анархо-феминизме. Мы опустили обширные части текста с подробностями современной истории анархо-феминизма и американского политического контекста, вы сможете прочесть полную версию по ссылке приведённой в конце статьи. Также мы не во всём согласны с авторами статьи, так, например, нам кажутся довольно реформистскими требования в конце текста. Однако, мы считаем важной дискуссию о том, что такое анархо-феминизм и какова его роль в революционной борьбе.
Статья бросает вызов анархо-феминизму, сконцентрированному на индивидуальных практиках выживания, культивировании собственной идентичности угнетенных и стремлении здесь и сейчас создать замкнутые пространства, лишенные угнетающего поведения. Вместо индивидуалистического, подверженного либеральному и академическому влиянию феминизма авторки предлагают собственный проект наступательного анархо-феминизма, нацеленного на создание массовых движений и разрушение патриархального капитализма. В своей критике и в своих предложениях они опираются на анализ феминистского движения и политической истории последних десятилетий, а также на стратегии и теории разрабатываемые анархо-феминистскими организациями Чили.
[…]
Анархо-феминизм
Анархо-феминизм – это термин без четкого определения. В американском анархистском движении он используется настолько по-разному, что трудно выделить какое-то большее его значение, чем «антипатриархальная работа, выполняемая анархистками, как правило, женщинами». В мире, где у наших революционных движений богатая история теории и борьбы, на которую можно опираться, мы не считаем, что такого определения достаточно. Поскольку анархо-феминизму не хватает истории непрерывной коллективной борьбы, он действует как «более острая» форма феминизма, которая наиболее заметна при столкновении с патриархатом в сфере межличностного взаимодействия и сводимая к опыту индивида и его способности адаптироваться к конкретному социальному поведению и замкнутому образу жизни. Однако эта нехватка истории и конкретики не помешала отдельным лицам или организациям внести значительный политический вклад в анархо-феминизм.
Публикация «Тихие сплетни: хрестоматия анархо-феминизма» (1978) — важный шаг в освещении анархо-феминистской традиции. Собрав вместе разнообразных авторов и обновляя содержание в последующих изданиях, редакторки запечатлели расколотую, часто противоречивую и меняющуюся политику под эгидой анархо-феминизма. В обзоре Красной Сони, участницы Северо-восточной анархо-коммунистической федерации (NEFAC), отмечается: «Анархизм «в целом» — это просторный свод идей, охватывающих такие полярные философские подходы, как яростный индивидуализм с одной стороны и либертарный коммунизм с другой, аналогично и «анархо-феминизм» покрывает обширное политическое поле с размытыми границами» [2]. К сожалению, многие эссе в «Тихих сплетнях» обособлены, им не хватает связующей нити, чтобы следовать от одной идеи к другой. В предисловии к третьему изданию авторка Роксана Данбар-Ортис воспевает возврат к героиням-анархисткам и заявляет: «Нашей задачей как анархо-феминистов может быть не что иное, как изменение мира, и для этого нам нужно обратиться к нашим героическим предшественницам» [3]. И все же анархо-феминизм часто определяется исключительно через этих женщин-революционерок в ущерб осмыслению их в контексте организаций и движений, в которых они действовали.
Эмма Гольдман – анархистка, которая много говорила и писала о притеснении женщин – первое имя (а зачастую и последнее), которое приходит на ум, когда думаешь об анархо-феминизме. Она не была индивидуалисткой и чрезмерное подчеркивание обратного исторически неуместно. В США она была политически активной в организации «Индустриальные рабочие мира», участвовала в борьбе за легализацию контроля над рождаемостью и в антивоенном движении во время Первой мировой войны. Гольдман продолжает оставаться влиятельной в анархизме благодаря ее значительному влиянию на более крупные движения и исторические события. Было бы ошибкой рассматривать ее исключительно как романтическую фигуру, обычно неверно цитируемую: «Если я не могу танцевать, это не моя революция». Есть еще несколько анархисток того времени вроде Вольтарины де Клер и Люси Парсонс, столь же выдающихся, как и Гольдман. Феминистские организации редко поднимаются до уровня известности, достигнутого вышеупомянутыми личностями, но можно рассчитывать, что даже анархисты, не интересующиеся исторической борьбой женщин, знают Мухерес Либрес, женскую организацию, которая боролась за гендерное равенство во время гражданской войны в Испании (1936-1939). Смотря на нашу политику как на ряд примеров знаменитых личностей, мы рискуем попасть во множество ловушек. Во-первых, мы привыкли представлять политические взгляды этих людей застывшими во времени, а не как результат практического обучения на протяжении всей жизни. Во-вторых, привязывая себя к отдельным лицам, а не к конкретным политическим теориям и практикам, мы вынуждены искать способ игнорировать их неизбежные ошибки или быть готовыми полностью отказаться от них как от несовершенных предшественниц. Правда в том, что во многих случаях гендер наших предшественниц – наименее интересная информация о них. Мы окажем им (и себе) лучшую услугу, поместив их в правильный исторический контекст и изучая, как они справлялись с политическими проблемами своего времени.
Анархо-феминизм не смог разработать политику, которая бы отличалась от либерального, радикального или социалистического/марксистского феминизма. Он только знаменует отказ от сексистской культуры предыдущих поколений политического активизма и не дает четкого представления о том, как мы должны формировать наши движения, или какие теории и тактики лучше всего подходят для наших целей. Без революционной идеологии, призванной осветить путь к нарастающей борьбе с государством и капитализмом, у людей в этих пространствах не остается выбора, кроме как навсегда замкнуться в себе, повышая свое самосознание, но не достигая более высокой цели. И все же в анархизме есть коллективное желание бороться против патриархата. На каждом шагу нам говорят, что решение является индивидуальным. Но здесь мы, анархистки и целеустремленные анархо-феминистки, согласны с Кэрол Ханиш в ее основополагающей статье «Личное – это политическое»: «На данный момент нет личных решений. Есть только коллективное решение с помощью коллективных действий» [4].
Ограничения теории волн и академического феминизма: какова наша историческая и политическая линия?
Академические феминистки разделили историю феминистских движений в США на три последовательные волны. Первая волна была сосредоточена на борьбе за избирательное право в начале двадцатого века. Вторая волна, известная как Движение за освобождение женщин, возникла в 1960-х и 1970-х годах вокруг борьбы за легализацию абортов и неудовлетворенного требования принятия Поправки о равных правах. Наконец, третья волна продолжает действовать как критика белой и гетеронормативной политики, продвигаемой в дискурсе второй волны и представляет собой переход от политики, основанной на движении, к более индивидуалистическому подходу. Поскольку ей не хватает увязки с конкретной борьбой, идеи и практики этой волны невозможно четко резюмировать. Эта западная концепция современной феминистской истории широко изучается и принимается, и, тем не менее, все еще идет много споров о точном характере каждой волны и о том, как они влияют на феминизм сегодня. Сейчас идет борьба за определение четвертой волны, связанной с участием женщин в появляющихся технологиях. Однако, как анархистки и феминистки, работающие в рамках революционной традиции, мы не можем проследить наше происхождение через индивидуалистические, либеральные или академические системы феминизма.
Многие антикапиталистки, женщины-революционерки были для удобства исключены из академических текстов и историй. В конце девятнадцатого и начале двадцатого века социалистки редко ассоциировали cебя с феминизмом первой волны из-за его буржуазных элементов и реформистских рамок. В Великобритании, где движение за избирательные права больше основывалось на рабочем классе и использовало более воинственную тактику, было больше политического взаимодействия [5]. Университетские курсы феминистской теории редко рассматривают критику суфражистского движения. Все это де-факто вычеркивает деятельность женщин-революционерок. Вместо этого они отмечают достижения первой волны и помещают ее в нарратив исторического прогресса. Но было ли прогрессом то, что белые суфражистки отказались включать черных борцов за избирательные права, таких как Ида Б. Уэллс? История феминизма полна таких противоречий, которые являются важным поучительным опытом. Когда мы будем искать слова и действия, из которых можно построить нашу традицию, мы обнаружим близкие нам вещи как в хорошо знакомых, так и в неожиданных местах, включая традиции марксистского и либерального феминизма. Построение анархо-феминистской исторической традиции даст нам платформу для продвижения нашей собственной политики, понимания нашей работы в контексте того, что уже сделано, и дальнейшего продвижения. Анархо-феминисты, которые стремятся восстановить свою политическую традицию, должны плыть аккуратно и даже заплывать в иностранные воды. Мы существовали всегда, но нас не всегда замечали.
Авторы статьи «Черное пламя: революционная классовая политика анархизма и синдикализма» заявляют: «Мы чувствуем определенный дискомфорт в связи с тенденцией многих писательниц называть женщин-анархисток и женщин-синдикалисток анархистскими феминистками или анархо-феминистками» [6]. Мы разделяем их дискомфорт. Эта практика отражает тенденцию, которая возникла среди историков и активисток второй волны, которые начали искать женщин в истории. Некоторые начали задним числом обозначать сильных и независимых женщин из прошлого как феминисток, усиливая неисторическое понимание феминизма. Кроме того, эти писатели и теоретики не смогли предложить диалектический анализ феминизма, значение которого изменилось за последние сто с лишним лет. Во время феминистского движения второй волны в США произошел политический сдвиг, так как многие женщины-социалистки наполнили феминистскую идеологию той эпохи своими антикапиталистическими и революционными взглядами. Тогда как в конце девятнадцатого и начале двадцатого века была лишь горсть женщин-социалисток и анархисток, использовавших феминистский ярлык, а подавляющее большинство этого не делали. Так было потому, что феминизм возник как движение, которое представляло потребности женщин из буржуазии и верхушки среднего класса, которые хотели получить такой же доступ к гражданским правам и профессиональным возможностям, как и их коллеги-мужчины.
Обсуждение ретроспективного и неправильного использования понятия «феминизм» – это не мелкий спор о терминах, но вопрос политического значения. Во-первых, отсутствие этого обсуждения делает все виды феминизма частями одного семейства и усиливает гендерную принадлежность по отношению к классовой и политической. Во-вторых, это вычеркивает все политическое наследие, особенно революционные традиции, действовавшие вне, а иногда и против волн. На большинство социалисток и анархисток переносят понятие «феминистка», которое напоминает всем об их гендерной принадлежности. Кроме того, эта практика поиска «феминисток» в истории создает феминистское ложное сознание, которое подкрепляет представление о том, что некоторые женщины «не знают» о своем феминизме, в то время как женщины, которые выходят за рамки ожидаемого феминистского поведения, помечаются как ведущие себя «не по-сестрински» или как «патриархальные женщины» [7]. Есть некоторые женщины, которые поддерживают патриархат, но подавляющему большинству приходится соглашаться и идти на компромисс, чтобы выжить в этом патриархальном и капиталистическом обществе. Наконец, если не помещать различные виды феминизма в их исторический контекст, идеологическое ядро феминизма размягчается и рассеивается до такой степени, что перестает быть совокупностью теорий и практик, а вместо этого заменяется вневременным, трансцендентным чувством, на которое могут опираться даже такие как Хиллари Клинтон. Растет потребность вновь утвердить феминизм как политическую идеологию, чтобы возродить движение, в котором идеи могут обсуждаться, а радикальная теория может расцветать в праксисе.
[…]
Прежде чем мы возьмем всё, мы требуем следующее
Мы анархо-коммунистки, сторонницы интерсекциональной классовой борьбы (то есть наша организация отражает анализ того, как взаимодействуют различные формы угнетения и эксплуатации), поэтому наша феминистская практика определяется политической линией, которая дает нам инструменты для понимания и продвижения нашей борьбы против капиталистического патриархата. Мы можем использовать опыт Парижской коммуны, Русской революции и гражданской войны в Испании. Одновременно мы можем взаимодействовать с появляющимися теориями и практиками стран глобального Юга. Особенно американским анархисткам не следует ограничивать свое революционное образование учебной аудиторией, когда есть возможность учиться у товарищей, активно пробующих новые захватывающие методы работы в Северной и Южной Америке. Используя эспецифиста-тактику социальной интеграции, мы можем реализовать нашу политику аутентичным способом, который может расширяться и нарастать по мере того, как борьба усиливается. Хотя предъявление социальных требований к государству часто осуждается как реформистская тактика, некоторые реформы могут спасти или улучшить жизни трудящихся и стратегически развить наш революционный потенциал. Борьба за достижение этих непосредственных побед может породить практику солидарности между движениями и в конечном итоге бросить вызов политической арене государства, в которой мы можем влиять на ритм политики, а не просто следовать за буржуазной политикой или реагировать на нее. Чтобы действовать эффективно в этих широких коалициях, у нас должно быть четкое понимание нашей собственной политики и приверженность ей. Мы должны быть готовы подумать, в каких требованиях можно пойти на компромисс, а какие должны сохранить свой открыто радикальный характер.
Обобщая разделы о Ла Алзада и недавнем историческом прошлом, мы хотели бы подчеркнуть несколько моментов. Краткое изложение истории феминистского движения США с 1990-х годов по сегодняшний день направлено на определение места, где мы находимся сегодня. Общая феминистская установка в США заключается в том, что мы готовим траурные речи тем, «по кому звонит колокол». Такие статьи, как «Война с женщинами окончена, и женщины проиграли» в журнале «Мама Джонс», напоминают об утраченных за последние десятилетия репродуктивных правах [29]. Эти статьи часто не учитывают действующие социальные движения в США, которые могут стать основой для формулирования новой феминистской политики, назревающей «на полях» [30]. Ла Алзада предлагает пример анархо-феминистской организации, которая нацелена как на внутреннюю, так и на внешнюю работу, включающая новые гендерные теории (такие как сексуальное диссидентство) в рамки классовой борьбы. Многие анархистские и левые организации пытаются продемонстрировать солидарность с борьбой против патриархата, оказав решительную поддержку феминистским вопросам и предложениям. Тем не менее, тактика «голосования за феминизм» часто сводится на нет из-за очень маленькой поддержки и/или из-за отсутствия предложений по осуществлению текущей внутренней работы, в том числе неспособности создать политический потенциал для женщин, транссексуалов и квир-товарищек. Нам нужно больше, чем феминизм на бумаге; нам нужна твердая антипатриархальная позиция в нашей внутренней и внешней деятельности. Работа Ла Алзада отражает требования легализации абортов, репродуктивных и нерепродуктивных прав, а также несексистского образования. Она также ставит под вопрос устоявшиеся стратегические секторы, предлагая меры по разрушению патриархальной капиталистической системы [31, 32].
«Разорвать волны» призывает к разрыву с либеральным феминизмом, поскольку политическое доминирование либерального феминизма ведет к торможению развития революционной феминистской теории и практики. Мы хотим выйти за рамки оборонительных требований и самокритики, которые отражают борьбу за крохи, предложенные системой. Вместо этого мы хотим перенаправить поток нашей политической энергии на создание наступательных движений, одновременно улучшающих нашу повседневную жизнь через социальные требования и предвосхищающих общество, которое мы хотим построить. Это также означает, что наши малые кампании — это возможность учиться и готовиться к долгой войне против патриархального капитализма. У нас есть политическая энергия и желание бороться, но мы не научились, как усилить этот поток в революционном ключе.
Движению нужны достижимые цели и причины по которым человек тратил бы на него свое время, энергию и, возможно, даже жизнь. Некоторые из нас движимы сильной идеологической приверженностью, другие участвуют из-за проблем, напрямую касающихся их личной и семейной жизни. Процесс выявления этих точек соприкосновения станет основой более широкого движения, которое будет интерсекциональным и интерсекторальным [33]. Реорганизация феминистского движения, нацеленного на борьбу с колониализмом и патриархальным капитализмом, должна затрагивать более широкие социальные проблемы. Мы хотим выйти за пределы круга вещей, против которых выступаем, потому что мы хотим многое создать. Мы рассматриваем этот список требований как незавершенную работу, как семена, которым нужно удобрение коллективного движения, которое даст им жизнь и смысл. Ниже приведен список наших исходных требований:
- Всеобщее здравоохранение
- Поддержка репродуктивных и нерепродуктивных прав путем создания клиник по репродуктивным, сексуальным и связанных с гендером услугам, включая бесплатные аборты по требованию, во всех государственных больницах и в географически изолированных местностях.
- Поддержка репродуктивных услуг для лиц, которые хотят иметь детей. Это включает бесплатные общественные учреждения по уходу за детьми, доступные программы питания по месту жительства и в школе. Эти программы также поощряют разрушение мужских гендерных ролей и ожиданий в отношении семейной и общественной заботы.
- Услуги для жертв гендерного насилия, включая жилье, терапию и доступ к психологическим службам.
- Реабилитационные услуги для сексуальных преступников, в том числе групповая и индивидуальная терапия.
- Все медицинские и сопутствующие услуги должны предоставляться с уважением, пониманием и состраданием к тем, кто обращается, независимо от пола, сексуальной ориентации, типа отношений или модели семьи.
- Отпуск по уходу за ребенком, отпуск по семейным обстоятельствам, права на домашний уход и ресурсы на него, полностью доступные услуги на дому и в общественных местах для людей с ограниченными возможностями
- Расширение государственного жилищного фонда; доступ к качественному жилью, которое расширяет возможности общественного взаимодействия через дизайн и временные ресурсы, которое отвечает многочисленным потребностям и безопасно для тех, кто будет там жить.
- Контроль сообщества над пространством и ресурсами для лучшего достижения целей этого сообщества. Для такой организации важно быть связанной с организациями и ассамблеями сообщества, отличающимися от благотворительных общественных пространств, которые ограничивают автономию и потенциал к самоорганизации сообществ рабочего класса
- Полная автономия и бесплатные ресурсы для коренных народов. После сотен лет колониального угнетения и эксплуатации ресурсов коренные общины должны получить полный контроль над своей землей и средствами к существованию. Ресурсы для возрождения их общин согласно видению самих коренных народов должны быть предоставлены в качестве минимальной компенсации. Это включает очистку отходов горной промышленности и возврат отнятых земель. Существует также множество других требований, предъявляемых коренными общинами в сопротивлении, и все они должны быть удовлетворены.
- Социализация образования. Распространение образования для всех (независимо от возраста) как социального права, а не привилегии
- Половое, антисексистское и межличностное воспитание; удовлетворяющее потребность в междисциплинарном методе обучения, который дает детям и подросткам половое образование и бросает вызов патриархальным гендерным нормам; кампании по несексистскому образованию в Латинской Америке и Испании показывают пример того, как продвигать и пропагандировать антипатриархальную, антикапиталистическую и антиколониальную систему образования.
- Отмена закона Тафта-Хартли и закона Смита-Конналли; оба эти закона были приняты в 1940-х годах, чтобы ограничивать достижения и политический вес рабочего движения после кампаний, организованных КПП4 в 1930-х годах и серии забастовок после Второй мировой войны (когда 25 процентов рабочей силы были объединены в профсоюзы). Хотя мы считаем, что должны организовываться независимо от легитимности, данной нам государством, отмена этих законов предоставит рабочему классу передышку для самоорганизации и забастовок. Эти законы в настоящее время запрещают стихийные забастовки, вторичные бойкоты(5), забастовки солидарности и забастовки федеральных служащих. Кроме того, они позволяют федеральному правительству в военное время присваивать и контролировать отрасли, в которых рабочие находятся в угрожающем положении.
- Декриминализация сексуального труда и поддержка горизонтальной самоорганизации секс-работников.
- Чтобы работницы, не имеющие документов, были полностью защищены американским трудовым законодательством, и чтобы этот закон не предусматривал наказание в виде депортации; также, чтобы были расширены законы и направлены дополнительные ресурсы для устранения трудового гендерного неравенства и домогательств на рабочем месте.
- Отмена санкционируемого государством брака, который ориентирован на определение отношений и семьи путем выделения пособий и общественного признания.
- Свобода всех людей от запуганности, связанной с угрозами или фактическим применением гендерного насилия; конец законам, положениям и организациям, которые закрепляют патриархальное господство и агрессию; немедленное вмешательство для защиты жизней тех, кто подвергается нескольким формам угнетения, кто несоразмерно рискует получить ущерб или погибнуть.
Заключение
Мы обрисовали необходимость вернуться к созданию массовых феминистских движений и инициирования новых анархистских идей и тактик в нарастающей борьбе. Но по мере того, как мы формулируем нашу роль и наши требования, нам также нужно обсудить, как и где анархо-феминизм может что-то предложить этим движениям. Благодаря пересмотру нашего революционного наследия и принципиальному участию в захватывающих новых теориях и практиках наших товарищей со всего мира, мы можем продолжить переход от наших небольших коллективов и онлайн-сообществ к позиции консолидированной политической силы. Этот процесс позволит нам бороться, применяя опыт индивидуальных трудностей в коллективной борьбе, и в конечном итоге оспорить гегемонию капитализма и государства. Если анархо-феминизм не сможет приспособиться к вызовам текущих политических условий, нам придется смириться с надвигающимся десятилетием аналитических статей, фиксирующих откат немногих оставшихся прав, завоеванных общественными движениями наших предшественников. Мы заслуживаем лучшего и готовы бороться за это.
Ромина Акеми является участницей Анархистской федерации «Черная роза» (США) и Солидарность — Либертарно-коммунистическая федерация (Чили). Много лет она была швеей на фабрике, занимаясь при этом организацией профсоюзной и политической работы. На протяжении многих лет она также участвовала во многих международных социалистических и анархистских форумах, которые способствовали формированию ее интернациональной точки зрения.
Бри Буск — американская анархистка, живущая и работающая в Сантьяго, Чили. Являясь участницей Анархистской федерации «Черная роза» (США) и Солидарность — Либертарно-коммунистическая федерация (Чили), она занимается налаживанием международной координации между Северной и Южной Америками. В настоящее время она участвует в движениях в обеих странах, занимаясь искусством, организацией и обеспечением невидимого репродуктивного труда, необходимого для выживания и процветания организаций.
Примечания
1 Эррико Малатеста, «Реформизм» — https://ru.theanarchistlibrary.org/library/erriko-malatesta-reformizm
2 «Book Review: Quiet Rumors: An Anarcha-Feminist Reader», Common Struggle/Lucha Común, April 20, 2003
3 Dark Star Collective, Quiet Rumors: An Anarcha-Feminist Reader (Oakland: AK Press, 2008), p. 11.
4 Кэрол Ханиш, «Личное — это политическое» — https://sites.google.com/site/moscowfeministgroup/kerol-hanis-licnoe—eto-politiceskoe-
5 Nym Mayhall, Laura E. The Militant Suffrage Movement: Citizenship and Resistance in Britain, 1860-1930. (Oxford: Oxford University Press, 2003).
6 Michael Schmidt and Lucien van
der Walt, Black Flame: The Revolutionary Class Politics of Anarchism and Syndicalism (Oakland: AK Press, 2009), 23.
7 Susan Faludi, “The Death of a Revolutionary: Shulamith Firestone helped to create a new society. But she couldn’t live in it,” The New Yorker, April 15, 2013
8 Информация о КУСД: http://disidenciasexual.tumblr.com/
9 Текст, выделенный курсивом, является прямой цитатой одной из авторок этой статьи, которая перевела интервью с Ла Алзада. См.: ГGutiérrez D., José Antonio. “La Alzada: ‘The revolution must include the feminist struggle, with and inside the libertarian,’” Ideas and Action, October 25, 2013
10 http://disidenciasexual.tumblr.com/
11 http://revistacortela.com/la-rebelion-de-la-masculinidad/
12 http://www.pueg.unam.mx/images/seminarios2015_2/otras_rutas/sesion2/por_un_feminismo_sin_mujeres_cuds.pdf
13 Определение социальной политической организации см. в Gutiérrez D., José Antonio. “The Problems Posed by the Concrete
Class Struggle & Popular Organization: Reflections from the Anarchist Communist Perspective.” Anarkismo.net. November 14, 2005
14 La Alzada-AFL, «Construyendo feminismo sindical: taller de oratoria y expresión corporal con el Sintracap». Solidaridad: Periódico Comunista Libertario Solidaridad, 16 de noviembre del 2013
15 Бразильский театральный режиссер Аугусто Боал создал Театр угнетенных в 1950-х годах.
16 La Alzada-AFL, Solidaridad Feminista con el Conflicto Portuario Hacia una Sindicalismo de clase, de lucha y feminista, enero 2014
17 «Мультисекторализм» – термин, используемый чилийскими левыми. Три основных сектора – трудовое, территориальное и студенческое движения. Мультисекторализм означает проведение межсекторального анализа, обеспечивающего поддержку солидарности с требованиями и действиями в других секторах. Борьба народности мапуче также считается отдельным сектором, но автономным. Окружающая среда, феминизм и колониализм не считаются отдельными секторами, а представляют собой сквозные проблемы, которые должны быть включены в другие секторы.
18 http://www.cladem.org/campanas/educacion-no-sexista/prensa/69-ens-otros-medios/443-dia-inter-nacional-de-la-educacion-no-sexista
19 http://eldesconcierto.cl/por-que-es-necesaria-una-educacion-sexista-en-chile/
20 Слово «población» лучше всего определить как трущобы или кварталы бедного рабочего класса. Но población вокруг Сантьяго имеют свою собственную политическую историю, поскольку они возникли в результате захвата земли людьми, мигрировавшими из сельской местности в город. В некоторых población, таких как La Legua, Villa Francia и Nueva Amanecer, сильны политические и левые традиции. Человек, живущий в población, упоминается как poblador/a.
21 Это требование не только обобщает позиции, выдвигаемые феминистскими, коренными и квир-движениями, но также отражает радикальное требование о социализации образования, выдвигаемое группами студенческого движения.
22 José Antonio Gutiérrez D., “La Alzada: “The revolution must include the feminist struggle, with and inside the libertarian,” Ideas and Action, October 6, 2013
23 См. John Williamson, “A Short History of the Washington Consensus”
24 Charlie Bertsch, “Gramsci Rush: Limbaugh on the Culture War,” Bad Subjects, 1994
25 Isabel Wilkerson, “Drive Against Abortion Finds a Symbol: Wichita,” New York Times. August 4, 1991
26 Molly Redden, “The War on Women is Over—And Women Lost,” Mother Jones, September/October 2015
27 В середине и конце 1990-х годов в Калифорнии было несколько общественных движений, в том числе митинги за права иммигрантов, противодействие расширению тюремной системы и крупные митинги в поддержку Мумия Абу Джамала. Однако эти движения пошли на спад после протеста Всемирной торговой организации в 1999 году в Сиэтле, и к 2002 году центром внимания стало антивоенное движение.
28 Одна из главных дискуссий в студенческих городках касается использования запретов. См. Rani Neutill. “My trigger-warning disaster: “9 1/2 Weeks,” “The Wire” and how coddled young radicals got discomfort all wrong,” Salon, Oct. 28, 2015
29 Redden, “The War on Women Is Over—and Women Lost,” Mother Jones.
30 Chris Dixon, Another Politics: Talking Across Today’s Transformative Movements (Berkeley: University of California Press Books, 2014).
31 Стратегические секторы – это секторы, которым дан приоритет. См. примечание 16.
32 Патриархальный капитализм – специальный термин, используемый активистками Ла Алзада для форсирования стратегического диалога, который анализирует капитализм и патриархат как переплетенные системы, а не этапы.
33 Мы используем два политических термина, применяемых на разных территориях. «Интерсекциональный» используется в США и Великобритании. «Межсекторальный» (или «мультисекторальный») используется в Чили. Интерсекциональный требует анализа, который включает в себя личность, расу и класс. Мультисекторализм включает в себя эти аспекты, но делает акцент на секторах (трудовое, территориальное, студенческое движение) как основе для политических действий, усиливающих построение социального движения.
____________
* В словах, где не ясно о людях с какой гендерной самоидентификацией идет речь, мы на протяжении всего текста поочередно использовали мужские и женские формы. — прим. ВД.
** От исп. especifismo, слова используемого испаноязычными анархистами для обозначения особого типа организаций вокруг общих идей и практик. Такие организации создаются для развития теории и политической стратегии. Подробнее (англ.) — прим. ВД.
*** Слатшейминг — осуждение людей, особенно женщин и девушек за нарушение ожидаемых от них моделей сексуального поведения. Слатшейминг принимает множество форм: от осуждения внешности, действий и количества сексуальных партнёров человека до унижения женщины из-за её откровенных снимков и обвинения жертвы изнасилования в произошедшем. — прим. ВД.
Кэтколлинг — это одна из разновидностей так называемого уличного домогательства. Свист или комментарий (обычно с сексуальным подтекстом), который мужчина адресует женщине на улице.
**** Префигуративная политика — внедрение в жизнь моделей общества будущего. — прим. ВД.
