Публикуем анализ от АЧК-Беларусь тактики силовых структур в отношении задержанных активистов, а также ошибок допускаемых анархистами при подготовке и совершении акций. Мы ранее также публиковали статьи (1.Кто на новенького?, 2. Статика — смерть, невежество — тем более, 3. Стратегическое планирование для активистских групп) о том, почему важно учитывать опыт прошлых поколений, осваивать культуру безопасности и в целом подходить ответственнее к планированию акций и активизму в целом.
По обыкновению, мы стараемся подробно разбирать дела, которые заводятся против анархистов в Беларуси, чтобы помочь вам избежать возможных ошибок при проведении акций и обратить внимание на новые тактики расследования таких дел.
20 октября 2019 года в 4 часа утра были задержаны анархисты Никита Емельянов и Иван Комар. Их обвинили в повреждении имущества СИЗО-1 по ул. Володарского в Минске, а впоследствии — в нескольких других эпизодах с атаками на то же СИЗО и суд. 12 февраля 2020 года их приговорили к 7 годам лишения свободы каждого, а 27 марта 2020 года суд кассационной инстанции сократил срок Емельянову до 4 лет, Комару — до 3,5 лет лишения свободы. На момент публикации статьи активистов уже этапировали в колонии для отбывания наказания.
Мы хотели обратить внимание других активистов на некоторые особенности этого дела, на ошибки, которые, по нашему мнению, были совершены, на новые методы, используемые следствием для расследования акций. Данная статья имеет целью не критику конкретных людей, а скорее, критику определенных моделей поведения. Подробнее почитать о том, что происходило на каждом судебном слушании можно по тэгу Никита Емельянов.
Прежде всего, напомним, по каким эпизодам судили Емельянова и Комара. 25 сентября 2019 года они забросали суд, в котором должны были судить Дмитрия Полиенко, лампочками с краской (ст. 341 УК «Осквернение или порча зданий и сооружений»), за это суд назначил им 3 месяца ареста. 13 октября 2019 года была неудачная атака на СИЗО-1 с подобием коктейля Молотова, но жидкость не загорелась. Поскольку оказалось, что СИЗО-1 (бывший Пищаловский замок) является историко-культурной ценностью, им предъявили обвинения по ст. 344 УК «Уничтожение или повреждение историко-культурной ценности». Но поскольку никакой таблички, указывающей, что это ценность, на внешних стенах СИЗО не было, на суде эта статья была переквалифицирована в ст. 218.2 УК «Уничтожение или повреждение имущества общеопасным способом». За это покушение суд назначил наказание в 5 лет. 20 октября атака на СИЗО была проведена повторно: бутылка разбилась и зажглась, немного закоптилось крыльцо и дверь. За это суд назначил им по 6 лет лишения свободы каждому. Также активистам вменялась ст. 295-3.2 УК «Незаконные действия в отношении предметов, поражающее действие которых основано на использовании горючих веществ, совершенное группой лиц по предварительному сговору» (назначено 4 года). В итоге ребят приговорили к 7 года заключения, применив метод частичного сложения и поглощения наказания. То есть при попадании за решетку не стоит боятся того, что вам нужно будет отсидеть срок по каждой из вменяемых статей. Следователи часто добавляют максимальное количество статей в материалы дела, чтобы «выгорела» хоть одна. Но при хорошей работе адвоката и ваших разумных действиях некоторые статьи могут быть переквалифицированы либо сняты на суде.
Теперь сделаем небольшое отступление и рассмотрим основные цели акций прямого действия.
- Символическая (выражение солидарности, огласка, привлечение внимания).
- Уничтожение (нанесение экономического ущерба).
- Освобождение заключенного.
- «Игры с мусорами» (акции делаются с целью отомстить милиции за какую-то репрессию, что обычно превращается в замкнутый круг: акция — репрессия — ответная акция, которые становятся интересны только самим активистам и ментам и зачастую не связаны с социальной борьбой).
- «Фил-гуд активизм» (акция для галочки, «я делаю хоть что-то», своеобразная борьба с беспомощностью).
Сопутствующие цели:
Распространение идей, реклама своей группы или пропаганда определенного метода.
Мы считаем, что никогда не стоит планировать акцию, если вы понимаете, что ваша цель похожа на две последних в этом списке. Поскольку вы идете на довольно высокий риск потерять свободу, следует понимать: зачем вы это делаете, на что готовы, какие средства оправдывают этот риск, можно ли добиться того же результата другими методами.
Учитывая сказанное Емельяновым на допросах, в суде и во время беседы (поскольку Комар отрицал свое активное участие в планировании), можно сделать предположение, что свои акции они делали с символической целью — привлечь внимание к процессу над Дмитрием Полиенко. Во время беседы Емельянов также упомянул о том, что «все лидеры анархистов только говорят о радикальности, но никто ничего не делает, я хотел это изменить». Обычно при планировании символической акции следует продумать, каким образом будет привлечено это внимание к проблеме — рассылка пресс-релизов, выход за пределы аудитории, которая уже знает о проблеме. Емельянов и Комар выложили свои отчеты только в созданном Емельяновым телеграм-канале, в котором на данный момент 72 подписчика. Видео с акцией репостнули несколько других анархо-каналов, после чего информация попала в независимые медиа, которые и так уже писали о процессе над Полиенко. В данном случае можно сделать вывод, что информация об акциях не вышла за пределы заинтересованной аудитории, соответственно, цели привлечения дополнительного внимания не достигла. Вероятно, были прорекламированы использованые методы прямого действия, а также факт проявления солидарности среди анархистов. Однако возникает вопрос: можно ли было достичь такого же эффекта другими методами?
Все это говорится не для того, чтобы поставить под сомнение акт солидарности, а для того, чтобы при планировании акций люди задумывались, имеет ли смысл, чтобы после проявления солидарности с одним заключенным, за решетку попадали еще двое, притом с огромными сроками.
Теперь остановимся на том, как велась подготовка к акциям, исходя из показаний на суде и оглашенных материалов дела. Во-первых, все три акции ребята делали либо в одной и той же одежде, либо одежда осталась у них дома. Например, на байке Емельянова, задержанного после атаки на СИЗО, были обнаружены капли красной краски с атаки на суд. Такие же капли были на куртке у Комара, которую изъяли при обыске. Это грубейшая ошибка безопасности — следует избавляться от всей одежды, по которой вас можно идентифицировать. Также интересно то, что на беседе губоповцы спрашивали, не меняли ли они обувь. Напомним, по протекторам на подошве можно выяснить, кому принадлежит след на какой-нибудь поверхности.
По показаниям Емельянова, он просил Комара купить краску, розжиг для приготовления горючей смеси, поснимать акцию, а также предоставить камеру гоу-про для последней акции. Все эти действия помогли квалифицировать действия активистов как совершенные группой лиц по предварительному сговору, что является отягчающим обстоятельством при назначении наказания.
Для квалификации действий, совершенных группой, необходимо, чтобы каждый соисполнитель преступления знал о том, что будет происходить, и имел умысел на то, чтобы сделать именно это действие. У многих вызвало недоумение, почему Комар отказывался от данных на следствии показаний, ведь он в суде говорил то же самое. Но это не так: на следствии Комар рассказал, что они с Емельяновым обсуждали акции, что он знал, зачем краска, камера, розжиг; на суде он признавал, что совершал все эти действия, но не знал об их предназначении. Соответственно, его линия защиты была направлена на то, чтобы исключить умысел на совершение преступления и перестать быть соисполнителем. Но почему же суд все равно назначил ему такое же наказание, как Емельянову? Все потому, что показания, данные на суде, имеют вес только в случае, если это вообще первые ваши показания (на следствии вы не давали никаких). Во всех других случаях в нашей стране действительными будут признаны ваши показания, данные на следствии. Когда Комар начал давать показания, он вероятно не знал, что такое предварительный сговор, и подумал, что можно будет просто свалить все на Емельянова и умалить свои действия. Но это оказалось не так просто. Одно подтверждение Комара, что он делал что-то, осознавая мотив акции, уже готовило почву для того, чтобы он оказался в равной с Емельяновым роли соисполнителя, хотя сам он, видимо, ожидал, что такое поведение поможет ему избежать наказания.
Здесь будет уместно рассмотреть линию защиты Емельянова. Он на суде взял всю вину на себя, подтверждая версию Комара о том, что не ставил того в известность о своих действиях. Это Никита делал, не чтобы казаться героем или выгородить Комара. Подтверждение такой версии для Емельянова означало бы также исключение группы лиц, что дало бы ему возможность получить срок на пару лет меньше. У Емельянова были все шансы на то, чтобы суд поверил ему, поскольку он отказывался от дачи показаний на следствии (кроме 2 раз), но выложил все козыри на неформальной беседе с губоповцами, которая записывалась и также оказалась в материалах дела, но об этом позже.
Переходим к ошибкам на стадии проведения акций. Прежде всего, хочется отметить то, что активисты оба раза готовились к атаке на СИЗО в одном и том же парке им. Адама Мицкевича. Учитывая то, что после неудавшейся попытки атаковать СИЗО 13 октября там были усилены меры безопасности, проводить и готовить акцию в том же месте было неосмотрительно.
Из материалов дела следует, что до этого анархисты изучали пути отхода, и губоповцев особо интересовало, когда они это делали и где: так можно было проверить камеры видеонаблюдения и подтвердить их показания, после чего отказаться от них было бы уже невозможно. После того, как Емельянову удалось скрыться от преследования контроллера СИЗО, они с Комаром пошли домой прямо вдоль дороги, где их и встретил патруль, посланный на поиски преступников. Наверняка, если бы они пересидели какое-то время в укрытии или покинули район дворами, этого бы не случилось. Интересно, что патруль после передачи задержанных в другую машину продолжал осмотр местности еще на протяжении получаса.
Учитывая то, что Емельянов проводил последнюю акцию фактически один, самостоятельно снимая ее на гоу-про, непонятно, зачем ему нужен был помощник, ведь таким образом он сам для себя создал отягчающее обстоятельство.
Емельянов и Комар во время акций имели при себе телефоны, пусть и выключенные и с вынятой сим-картой. Напоминаем, что телефон, из которого не извлекается батарея, не является безопасным, он может продолжать слежение за вами даже в выключенном режиме. Кроме того, брать его на акцию — большая глупость, ведь при задержании телефон сразу изымают и пытаются вскрыть. Емельянов начал удалять Телеграм и другие мессенджеры уже после задержания. Что было бы, если бы он не успел это сделать?
Также интересно, что если ранее следователи пытались доказать причастность человека к преступлению, пытаясь определить его местоположение по телефону, теперь, вероятно, изучив мануалы активистов по безопасности, советующие выключать телефоны во время разговоров и акций, они стали охотиться на тех, чьи телефоны были выключены в момент атаки. Например, именно по этому принципу были проведены обыски у двух активистов из Столина, которые оказались непричастными к атаке на суд.
Несколько слов стоит сказать о поведении активистов после задержания. Емельянов отказался давать показания сразу же после задержания, в том числе когда приехали сотрудники ГУБОП, и при проведении очной ставки. У Комара в день задержания было целых 4 допроса: все потому, что он сразу дал признательные показания и оговорил Емельянова. На следующий день в камере его заставили написать еще три явки с повинной, в которых он рассказал не только о последней атаке на СИЗО, но и про суд, и про неудачную попытку с СИЗО. Далее у него было еще около 10 допросов, где он уточнял свои показания. Это свидетельствует о том, что если человек один раз идет на сотрудничество, его будут отрабатывать и выжимать всю информацию до капли. Учитывая, что у Комара это не первое уголовное дело и далеко не первый контакт с органами, такое поведение достойно полного осуждения.
22 октября, когда решался вопрос о предъявлении парням обвинений, до допроса с ними провели беседу сотрудники ГУБОПа. Эти беседы записывались, и оба анархиста дали оперативникам очень много ценной информации о себе, о других людях в движении, о мотивах своих действий, и т.д. Обычно материалы бесед являются неофициальным документом и не должны служить доказательством в уголовных делах, однако теперь такая практика есть, и стоит навсегда зарубить себе на носу — никогда не соглашайтесь общаться со «следователями» без адвоката и протокола! В целом, даже когда ведется «настоящий» допрос, тактика отказа от дачи показаний всегда лучше, чем попытка придумывать легенды и тем более оговаривать себя или товарищей.
Вот некоторые вопросы, которые задавались во время этих бесед:
Совершил ли ты эти действия?
С какими мотивами?
Кто подал идею / кто за вами стоит?
В какой момент жизни и как ты понял, что стал анархистом? Кто втянул в движение?
Поддерживают ли идеи родители?
Кого знаешь из лидеров анарходвижения?
В каких движениях состоял, каким сочувствовал?
Кто администрирует Чорны супраціў?
Кто проводил другие акции в поддержку Полиенко?
Кто напал на гомельскую налоговую – предположения?
Почему решил использовать именно такие методы?
Кто придумывает акции Полиенко – он сам или кто-то?
Кто учил вас планировать пути отхода, осматривать территорию до акции? За сколько времени осматривали место акции?
Кто монтировал видео?
Кто пользуется этими аккаунтами в телеграме?
Где готовили акции – было ли помещение?
Кого еще подтягивали к акциям? Было ли желание сотрудничать с лидерами?
Во сколько покупали растворитель и розжиг и где?
Напиши свою почту в райзапе, какой акк в телеграме
Кто делал акцию у турецкого посольства?
Ты печатал листовки у Промня?
Где стоит принтер Промня по листовкам?
Цель этих бесед — выяснить информацию о самой акции, о движении, о том, как оно устроено, как люди попадают в него, кому еще интересны такие методы, кто организовал нераскрытые акции.
Все эти сведения помогают губоповцам лучше контролировать движение, раскрывать будущие преступления, понимать механику происходящего в движении и лучше на нее реагировать. Ни в коем случае нельзя предоставлять им никаких сведений, даже самых «безобидных».
Стоит также отметить, что поскольку в городе появилось множество камер видеонаблюдения, а также упрощенный доступ к ним со стороны милиции, отслеживать перемещение людей, соверщающих акцию, стало проще. Например, камеры на магазинах и на прочих зданиях отследили передвижение Емельянова от СИЗО до места его жительства, а доказательства того, что Комар не ночевал дома во время одной из акций, были получены из анализа камеры, установленной на его подъезде.
В целом стоит понимать, что с 2010 года, когда был начат первый процесс против анархистов, многое изменилось. Во-первых, был создан специальный отдел ГУБОП для отслеживания деятельности анархистов: теперь все крупицы информации стекаются к ним, анализируются, публикуются с целью очернения анархистов и т.д. Во-вторых, по мере того, как анархисты становятся более технически подкованными для ухода от слежки, растет техническая оснащенность и подкованность губоповцев, которые эту слежку усиливают или вводят новые методы, ранее не испытанные на анархистах. Например, когда Емельянов на беседе сообщил номер, на который был зарегистрирован его Телеграм, примерно через 15-20 минут губоповцы уже знали, какой аккаунт к нему подключен и является ли он админом канала.
При проведении любых акций следует предусмотреть не только ее формат, но и оценить вероятные риски, принять все известные меры безопасности, а также подготовиться к возможному уголовному преследованию. Ещё ДО акции — изучить статьи УК, под которые могут подпадать ваши действия, руководства по общению с милицией и поведению при задержании, и т.д.
Для начала можно использовать наши статьи и брошюры:
А ты сделал выводы? (о деле 2010 года) https://abc-belarus.org/?p=364
Пособие активисту http://abc-belarus.org/?p=53
Психология допроса http://abc-belarus.org/?p=59
Источник: https://abc-belarus.org/?p=12855
