Слово налог в последние годы в Беларуси звучало, наверное, чаще, чем любое другое. Огромное количество обычных людей и политических движений выступили против налога на тунеядство. Звучала критика о том, что этот и некоторые другие налоги — «плохие», однако едва ли можно было услышать, что кто-то ставит налоги в целом под сомнения. Анархисты призывают отменить налоги в принципе, но реально ли это? Давайте разбираться.
Как появились налоги?
История налогов уходит своими корнями еще в античные цивилизации Древнего Египта, Греции и Рима. Но мы проследим историю налогов именно на территории Беларуси, хотя этот процесс очень сходно протекал во всем мире. Для этого придется заглянуть в глубокую древность. Первый человек на территории Беларуси появился около 100 тысяч лет назад, людей было очень мало и жили они в основном стадом, борясь с отступающей мерзлотой и занимаясь охотой и собирательством, кочуя с места на место в поисках лучших погодных условий и пропитания. По мере потепления на эту территорию мигрируют другие семьи и роды. Примерно в 5-3 тысячелетии до нашей эры происходит неолитическая революция – постепенный переход от собирательства и охоты к земледелию и животноводству. Человек привыкает к оседлому образу жизни. Появляются излишки еды и другого имущества (орудий труда и охоты, посуды и тд) наряду с этим наблюдается рост населения. Это приводит к развитию обмена, а также нападениям на другие поселения с целью захвата ресурсов. Роды объединяются в племена, а племена уже могут собираться во временные союзы для защиты или нападений на соседей. В это время появляется отдельный социальный слой воинов, которые обеспечивают защиту общине. Несмотря на то, что в общинах процветает коллективизм, уже существует структурное разделение по половым и возрастным признакам. Высоким статусом наделяется мужчина-воин, охотник, пастух. Человек обучается обрабатывать металлы, что приводит к росту производительности труда и у некоторых племен имущества накапливается больше, чем у других. Все это приводило к войнам и грабежам. Обычно большая часть военной добычи отходила воинам, что приводило к усилению роли отдельных семей и выделению родоплеменной знати.
Верховной властью в племени становится общее собрание мужчин-воинов, на котором решались вопросы мира и войны, а также выбирались старейшины и вождь племени. Этот общественно-политический порядок получил название военная демократия. Военная демократия была формой переходного периода к классовому обществу, к созданию государства.
Развитие земледелия давало возможность самостоятельно существовать мелким хозяйственным единицам – небольшим семьям, что привело к возникновению частной собственности на землю.
Археологические находки свидетельствуют о том, что в этих племенах уже возникло имущественное неравенство. Люди теряют кровные связи, на их место приходят более важные — территориальные.
На тот момент не существовало каких-то специализированных органов по обеспечению поддержки старикам, детям; не было государственных программ по строительству дорог и жилья – все это люди обеспечивали самостоятельно, решая свои проблемы на общих собраниях, которые тогда назывались Вече. Прямых расходов требовали только военные действия, и, по-видимому, средства брались из коллективного имущества, торговли с другими племенами, либо попросту изымались во время грабежей.
Интересно, что в славянском языке до VI-VII века н.э. не было общего слова для обозначения государства, заимствованными также являются названия почти всех представителей правящего класса и особенно глав государства – князь, кесарь, король.
Это немудрено, потому что первыми князьями на территории Беларуси стали скандинавы, которые стали собирать дань с местных племен, пытаясь контролировать торговый путь «из варяг в греки» в обмен на «защиту от нападения врагов». По такой же схеме жители южной части Беларуси платили дань Хазарскому каганату.
Но действительно ли варяги и хазары просто так предложили защиту? Был ли выбор у славянских племен, или они были поставлены перед фактом – либо мы вас защищаем, либо нападаем и грабим вас? Сегодня такую защиту назвали бы крышеванием.
Дальше – больше. Дань начинают собирать не только на военные походы, но и на строительство княжеских замков, христианских храмов, содержание двора и военной дружины, которая в мирное время бездельничала. Духовенство также обладало огромными ресурсами и собирало подати с населения, не занимаясь производительным трудом. Речи о том, чтобы как-то помочь народу, не велось. Дороги прокладывались только ради развития торговых путей, а не для удобства людей. При этом дань собиралась всегда именно с простых людей – аристократия и духовенство от повинностей освобождались.
Поначалу дань собиралась в натуральной форме, а широкое распространение налоги получили после введения денежной системы.
С развитием и усилением государства потребовался огромный бюрократический и репрессивный аппарат, который нужно было как-то содержать. Все это сопровождалось повсеместным переходом ресурсов и социальных функций от общего собрания в руки правителей и их помощников. Теперь крестьяне и горожане уже не могли построить себе дорогу или какое-то общее здание – ресурсы были отобраны, навыки утеряны, во многих случаях требовалось разрешение от государства. Потеря права принятия решений означала вечное пресмыкательство и пребывание в просящем положении.
При этом к современному пониманию механизма налогообложения человечество пришло не сразу. От идеи благодарности за защиту от врагов, через риторику о необходимости помощи граждан правительству мы пришли к теории о долге гражданина перед государством.
И вот мы здесь, в 2017 году, с гражданским долгом, прописанным в конституции, долгом обеспечивать существование государства, лишенные всякого голоса касательно того, на что наши деньги будут расходоваться, лишенные права что-то менять и влиять на то, как будут распределяться ресурсы.
Рационализация
Нас уверяют, что налоги собирают из заботы о нас же самих: для строительства социальной инфраструктуры и поддержания работы школ, больниц, детских садов, интернатов, для выплаты пособий, поддержки нуждающихся. При этом о нас заботятся так сильно, что родителям больных детей приходится влезать в долги и собирать деньги в интернете, пенсионеры еле сводят концы с концами, не отправлять своего ребенка в школу запрещено, а за университет будь добр заплатить. Почему в деревнях не горит ни один фонарь, а в Минске всю ночь горит подсветка просто для красоты? Почему считается нормальным не строить дороги в провинции, а минские дороги разбивать военной техникой на парадах? Каждый из вас может добавить сюда еще десятки таких почему. Может быть, это происходит потому что мы платим слишком мало налогов, и государству не хватает денег?
Сколько мы на самом деле платим налогов?
Многие из нас не осознают, сколько налогов уходит государству каждый месяц. Налоги бывают прямые и косвенные. Прямые – это налоги на прибыль и доход. Косвенные – налоги на товары и услуги, например, НДС, акцизы и другие.
В первом полугодии 2016 года доходы консолидированного белорусского бюджета составили 13,46 [зачитывая цифры, можно говорить «более 13 млрд», а настоящая цифра будет появляться на иллюстрации] млрд деноминированных рублей. Это, между прочим, треть ВВП страны.
83,2% этой суммы сформировано за счет налогов. Если вы думаете, что это в основном налоги, которые платят крупные предприятия, то вы глубоко заблуждаетесь. Доля налога на прибыль в общем объеме налоговых доходов бюджета составила всего 6%. А вот доля подоходного налога, который удерживается из зарплат обычных граждан, достигла 17%. Это второй по значимости налог для бюджета. Важнее только налог на добавленную стоимость, доля которого в ВВП Беларуси составляет аж 36%.
В Беларуси налоги составляют 48% от зарплаты, из которых 14% платит работник, а 34% — работодатель. Но не стоит думать, что все так плохо только в Беларуси – в Германии, например, доля налогов от зарплаты составляет более 60%.
Воспользовавшись калькулятором проекта Кошт урада, можно рассчитать, сколько налогов платишь ты в зависимости от суммы зарплаты и образа жизни.
Например, чтобы заплатить зарплату в 330 долларов, работодатель тратит больше 400 долларов. Из этой суммы половина отходит государству в виде налогов, акцизов, НДС. На личные траты работника остается лишь 150 долларов. Выходит, что за 8-часовой рабочий день житель города на себя работает 2 часа 51 минуту, а на оплату услуг государства – 5 часов 9 минут.
Ну как, думаете, мы все же платим слишком мало?
Бунты против налогов
Наверное, к этому моменту вы уже внутренне негодуете, и не вы одни. В истории куча примеров, когда люди выступали против налогового гнета.
В качестве примера можно привести Соляной бунт 1648 года в Российской империи против введения налога на соль или Бостонское чаепитие 1773 года против пошлин на чай, которое можно считать началом отделения США от Англии.
В Беларуси крупнейшим крестьянским выступлением против податей стало кричевское восстание 1740—1744 гг. Его возглавил Василий Ващило. Восставшие изгнали из староства угнетателей арендаторов и взяли власть на Кричевщине в свои руки. Их руководители пытались облегчить положение крестьян, по-новому организовать аренду, ограничить эксплуатацию и устранить притеснения. Восстание было жестко подавлено, однако феодалы стали осторожнее относиться к крестьянам. Уменьшились повинности, особо жестокие проявления феодального угнетения не допускались.
Налоговый гнет был одной из причин того, что Нидерланды добились независимости от Испанской империи, Швейцарцы от Австрийской империи, Фрисландцы от Дании, и, наконец, казаки — от Речи Посполитой.
Протесты против введения подушного налога в Великобритании в 1990 году поставили крест на политической карьере Маргарет Тэтчер.
Ну и как не упомянуть протесты против налога на тунеядство в самой Беларуси? Сам факт того, что заплатили налог всего лишь 11% записанных в паразиты, иллюстрирует масштабный общественный бойкот несправедливых отчислений.
Возможно ли общество без налогов?
«Налоги — суть средства к достижению цели общества или государства, т. е. той цели, которую люди себе предполагают при соединении своем в общество или при составлении государства. Требование уничтожить налоги приравнивается к уничтожению самого общества».
Н. И. Тургенев, экономист, теоретик русского либерализма
Если вы внимательно читали, то поняли, что налоги – это прямое порождение государства, без которого оно не может существовать. Анархисты как противники государства, соответственно, выступают за отмену налогов. Но разрушать – не строить, скажете вы. Возможно ли устроить общество таким образом, чтобы в нем не было налогов?
Прежде всего, мы не утверждаем, что стоит отменить любые коллективные фонды на общественные блага, которыми государство пытается представить налоги.
Наше принципиальное неприятие налогов исходит из их природы — принудительного сбора и отсутствия всякого участия людей в распределении денег.
Отсутствие голоса в принятии решений напрямую связано с самим политическим устройством Беларуси и большинства государств. Причина этому — представительная демократия. В этой системе мы передаем свое право на принятие решений каким-то избираемым якобы специалистам. Именно поэтому никакой другой «хороший» президент не изменит ситуацию, он будет всего лишь частью этого устройства и вынужден будет играть по установленным правилам. Представительной демократии мы противопоставляем прямую демократию — непосредственное участие каждого человека в принятии решений любого уровня. Основное правило — это учет мнения всех людей, которых решение касается. Если в вашем дворе плохая дорога, именно вы и ваши соседи принимаете решение о необходимости ремонта, а не администрация района. Если у кого-то возникает сумасшедшая идея построить АЭС, то решать этот вопрос должны не несколько человек, а все люди, которых это строительство может затронуть, начиная от жителей Островца, заканчивая жителями Беларуси, Литвы и других территорий, которые могут пострадать в результате аварии. Люди, выступающие за прямую демократию сегодня, в основном пользуются консенсусом, либо прибегают к голосованию сверхмажоритарным большинством.
Консенсус предполагает широкую дискуссию, обсуждение всех идей и опасений и согласие каждого с конечным решением. Если есть люди, которые принципиально не согласны с предложением, начинается поиск нового решения, которое бы устраивало каждого.
Когда консенсуса достичь невозможно, а решение является срочным и важным, можно использовать голосование сверхмажоритарным большинством — то есть согласиться с решением должны 80-90% всех голосующих. Простое большинство составляет 50% + 1, и такое голосование может привести к разделению людей на два противоположных лагеря, и последовательному конфликту в обществе. Поэтому лучше потратить больше времени на обсуждение, зато постараться не оставить никого разочарованным и озлобленным друг на друга.
Для того чтобы прямая демократия работала, необходимо изменить саму жизнь общества. В анархистском обществе люди станут больше общаться друг с другом, местные собрания будут проходить регулярно для решения важных для сообщества вопросов и распределения задач и обязанностей между заинтересованными. Если кто-то не хочет участвовать в общественной жизни, всегда можно не приходить на собрания, но право на участие должно быть гарантировано всем. Для принятия решений на высоких уровнях, например, в масштабах больших территорий или большого количества людей можно использовать советы представителей от местных коммун, но эти представители будут лишь передавать волю тех, кто их выбрал, а не выражать свой личный интерес. Если вдруг такой человек обманет чье-то доверие, можно будет отозвать его тут же, не ожидая 4 лет до следующих выборов.
Именно с прямой демократией и связано наше понимание общих фондов развития и поддержки — участие в них должно быть добровольным, а расходы и доходы — прозрачными. Люди могут решить: собирать деньги на отдельные нужды, такие как строительство дороги во дворе, либо делать коллективные отложения на разные цели, однако любое изъятие суммы оттуда должно быть согласовано с участниками фонда.
Звучит невероятно, не так ли? Хотим вас успокоить — когда так же невероятно звучала идея о представительной демократии, ведь монархи тоже не хотели отдавать свою власть.
Мы считаем, что нужно постоянно пробовать новые более эффективные практики, а не держаться за то, что давно не работает.
