Анархисты в центре внимания МВД

Видимо, не правы те, кто говорит, что беларуская власть совсем не имеет обратной связи с народом и не прислушивается к тому, что пишут в интернете или обсуждают в соцсетях. По всей видимости, прислушивается и мотает на ус, да еще как. После того, как в Интернете были высмеяны и разоблачены три пропагандистских фильма БТ (Звонок другу 1, 2, «Белый легион черных душ») и статья «Совбелки» об анархистах («Анархия — мать опасной смуты»), ответственные лица, видимо, решили перейти на новый уровень и бить анархистов, так сказать, на интеллектуальном поле.

Но, как и у всех диктаторских, авторитарных режимов, у беларуского государства напряженка с мотивированными гуманитариями, готовыми открыто обслуживать интересы правящего класса. Оно и неудивительно — умные люди неохотно пишут агитки. Покопавшись в бюрократических недрах Администрации президента, чины МВД вытащили на свет «ученого», готового подвести под преследование анархистов научную основу.

Знакомьтесь, Алла Ивановна Веруш, 47 лет, преподаватель Академии управления при президенте, доцент, кандидат наук. Из-под ее пера уже выходили работы, посвящённые теме «экстремизма», организованной преступности (особенно наркобизнеса), поэтому, видимо, ей и доверили столь ответственную работу. Теперь она написала про анархизм статью под названием «Анархия — мать порядка. Или нужен ли нам такой порядок?»

Справедливости ради следует сказать, что несмотря на общую политическую ангажированность и субъективизм статьи (что уже само по себе не свойственно серьёзной научной работе), ее уровень все же на порядок выше, чем у совершенно безалаберных БТ-шных агиток. Поэтому и ответим мы на нее соответствующе: полно, развернуто и серьёзно.

Первая часть статьи посвящена освещению теории анархизма: рассказывается о его исторических корнях и основных идейно-философских постулатах. Уже тут наблюдается уклон авторки в презентацию наиболее маргинальных ветвей анархизма: непропорционально большое количество места посвящено изложению идей Макса Штирнера, основоположника анархо-индивидуализма, притом, что его идеи практически не получили в истории не то что массового, а вообще сколько-нибудь заметного развития и признания.

Далее, рассказывая об анархистах в русской революции и гражданской войне, Веруш не обходит своим вниманием Нестора Махно:

«Он участник множества террористических актов, связанных с экспроприацией имущества помещиков и зажиточных крестьян. Нестору Махно хоть ненадолго, но удалось создать собственное государство в государстве (республика Гуляйполе на Украине), став его председателем, устроить коммуны в подвластных ему городах, открыть госпитали, мастерские, даже театр».

Терминологический абсурд: анархисты не создают государства, они против них борются, да и Гуляйпольская область государством не была. И уж тем более смешно говорить про «председательство» Махно в ней: даже если бы он очень захотел, он бы не смог этого сделать — как можно председательствовать в области в несколько миллионов человек, занимаясь партизанской войной и непрерывно перемещаясь по всему югу Украины? Ни слова не сказано про сельскохозяйственные коммуны, организованные анархистами и съездами советов, в которые крестьяне объединились добровольно и которые, в разгар нищеты и голода, кормили весомое количество людей. Ни слова про то, что РПАУ(м), организованная на анархистских началах, сначала сражалась против австро-венгерских оккупантов, потом внесла решающий вклад в разгром белой армии Врангеля, а потом еще больше года вела достаточно успешную войну против большевиков, защищая крестьян от продразверсток, грабежей и карательных операций.

Говоря о причинах поражения анархистов в Гражданской войне 1917-21 гг, Веруш, ссылаясь на российских исследователей, пишет, что эта причина «…также лежала и в том, что в ряды организаций проникали личности маргинального и преступного типа, в своих действиях и поступках далекие от светлых идей идеологов анархизма».

Спасибо, конечно, авторке, за невольное признание анархистских идей светлыми, однако процент маргинальных и преступных личностей в анархистских движениях, особенно в махновском, никогда не составляли большинства, и сами же анархисты нещадно боролись с грабителями, мародерами, и прочими недостойными людьми в своих рядах – о чем вам подтвердят хотя бы мемуары тех же повстанцев РПАУ(м).

Далее начинается рассказ о нашем времени.

«В 2000-е годы в России было организованно (орфография авторская – прим. Прамень) интернационалистическое антикапиталистическое левое движение «АнтиФА», стоящее на анархической и коммунистической идейной платформе».

Кем, интересно, движение было «организовано»? Движение Антифа в России, как и в других постсоветских странах, было ничем иным как стихийным ответом субкультурной молодежи на уличный террор наци-скинхедов. Да и его анархизм и «левизна» сильно разнились от города к городу: где-то движение почти целиком состояло из анархической молодежи, где-то из аполитичных антифа-скинхедов, панков или даже простой молодежи «с района».

«По накалу страстей выделяется события в Греции в 2008 году накануне кризиса. Стране для выживания необходимы займы, все больше проявляется растущая безработица, у многих людей возрастают риски оказаться на улице. Степень социального накала в беднейшей стране Евросоюза спровоцировала действия местных анархистов в виде уличных беспорядков, забрасывания полиции коктейлями «Молотова». Не обошлось без пострадавших. За опытом и новыми идеями в Грецию потянулась молодежь с других стран. Беспорядки перекинулись на Германию, Италию и даже Швейцарию».

Здесь Веруш очевидно наводит тень на плетень и путает причину со следствием. «Степень социального накала» как будто появляется сама собой, а единственная цель анархистов во всей этой ситуации – поучаствовать в беспорядках. Начнем с того, что социальный накал возник из-за того, что правительство и банки брали кредиты, а расплачиваться за них должно было простое население: снижением зарплат, ростом коммунальных платежей и налогов, критическим снижением уровня жизни, безработицей. На богатых кризис сказался незначительно, бедные же превратились в нищих. В этой ситуации анархисты отвечают четкими социальными требованиями: прекратить «меры экономии», возложить бремя выплат на собственников и владельцев капитала, а не трудящихся и, конечно, перестроить всю социальную систему так, чтобы подобные проблемы не возникали вновь. Коктейли Молотова – лишь орудие в этой борьбе, применяемое для конкретных политических целей, а не цель. Кстати, в атаках на полицию и «беспорядках» в Греции активно участвуют, например, фермеры и рабочие, так что попытки представить прямое действие исключительно практикой политических радикалов в корне неверны.

«Появляются группы анархистов и в тех странах, в которых их никогда не было, например, в Нигерии, Турции, Ливане, Бангладеш», — пишет авторка, не потрудившись, видимо, воспользоваться другими источниками, кроме русскоязычных. Группа «Аль-Бадиль Аль-Тахрури» («Анархистская альтернатива») — действует в Ливане как минимум с 1995 года. В Турции первый анархистский журнал “Каra” («Черный») начал издаваться в 1986 году, а одна из первых анархистских групп «Anarşist Komünist Inisiyatif» («Анархо-коммунистическая инициатива») была активна уже в 2001-м.

«В настоящий момент единой философии анархизма как таковой не существует», — резюмирует Алла Ивановна. Правда, непонятно, на основании чего она делает такой вывод. На основании ли того, что в анархизме есть разные течения? Или на основании того, что разные анархистские группы выбирают разные тактики? Но ведь это нормальное явление для любой политической идеологии. Среди националистов есть расисты и ксенофобы, а есть левые социал-демократы. Среди коммунистов разброс не меньше: от сталинизма до христианского марксизма – все со своей повесткой, методами и идеями. Анархизм на этом фоне выглядит куда как более цельным: общее у подавляющего большинства анархистов не только «лишь представление о необходимости устранить власть из жизни людей», а и то, как будет устроено общество после устранения этой власти. Принципы консенсуса, федерализма, самоуправления, прямой демократии, солидарности, практики неиерархической коммуникации, социализация земли и предприятий — всё это и есть единая философия и идеология анархизма, которой придерживается представитель анархистского движения.

«Как правило, критикуются законы, так как они исходят от власти», — продолжает Веруш и вновь делает ошибку. Законы критикуются не потому, что они «исходят от власти», а потому, что они, во-первых, принимаются в интересах власти, а не большинства населения, во-вторых, принимаются без прямого участия своих субъектов — собственно тех, кто должен будет этим законам подчиняться. Сам же факт наличия норм и правил в обществе никак не противоречит принципам анархизма.

«Переход к новому общественному устройству анархистам мыслится преимущественно революционным путем, прежде всего в результате самопроизвольного, стихийного бунта. Из методов радикальных анархистов – анархохулиганство, поджоги, погромы, столкновения с полицией», — пишет авторка.

Самопроизвольных процессов в обществе не бывает – все имеет свою причину. И вряд ли кто-то из анархистов считает, что бунт автоматически приводит к Анархии. Для того и существуют анархистские организации, чтобы помочь восстанию стать по-настоящему освободительным.

Что касается методов, то не совсем ясно разделение анархистов на «радикальных» и каких-то других, когда все анархисты радикальны в своей критике общества. Ну а перечисление этих методов и вовсе тенденциозно до предела: авторка перечислила лишь то, что удостаивается внимания СМИ, тогда как действия не столь яркие, зато куда более конструктивные, фундаментальные и значительные, ушли от ее внимания: например организация анархистами центров проживания мигрантов, которые стали домом для тысяч беженцев, спасая их от нищеты, уличной преступности и наркомании (и, кстати, делают это намного лучше государства, что признается как минимум представителями СМИ, кормление бездомных, просветительская деятельность, организация социальных центров и библиотек, помощь детским домам и школам , уборка мусора на природе, – конечно, все это не вписывается в столь желаемый образ «радикального анархиста», бешеным взглядом ищущего, чего бы это разгромить, да чтоб кровищи побольше.

Также очень интересен неологизм, придуманный авторкой – «анархохулиганство». Что это значит — из текста неясно.

Но даже при всех существенных недостатках первой части этой статьи она выглядит относительно адекватно по сравнению с тем, что написано дальше. Начав говорить об анархистах Беларуси, Алла Ивановна отбросила все попытки соблюсти академичность и объективность, перейдя к прямым нападкам и неприкрытой лжи.

«В 2001 года появились сведения об организации «Белорусский Анархический Фронт», которая предприняла несколько попыток организации нескольких уличных акций (в основном на официальных оппозиционных митингах). Несколько ее представителей в составе делегации в 2001 г. побывали на Европейском социальном форуме во Флоренции.

Спустя два года в Минске создана группа Автономного Действия, которая присоединилась к одноименной российской организации».

Почему же «попыток»? БАФ организовывали полноценные уличные акции – как самостоятельные, так и в составе акций оппозиции (например, на 7 ноября), на которые собиралось до нескольких десятков человек. И тут же делается фактическая ошибка: группа «АД-Беларусь» образовалась в Минске в 2005 году, а не в 2003-м.

«У белорусских анархистов до недавнего времени был собственный сайт «Прамень», который одновременно являлся информационным ресурсом социал-революционного анархистского направления и выступал как собственно коллектив. В настоящее время сайт заблокирован по решению суда Центрального района г. Минска за «экстремизм»».

Видимо, Алле Ивановне невдомек, что, если какой-то там суд написал какую-то там бумажку и ляпнул молоточком, сайт и группа от этого не перестают существовать. Помимо сайта, прекрасно работающего через Tor и VPN, у нас есть зеркала во всех крупных социальных сетях, а также на платформе WordPress.

Но то, что Веруш взяла слово «экстремизм» в кавычки, безусловно обнадеживает – даже она, видимо, понимает абсурдность этого термина.

«Однако, постепенно акции перестают носить безобидный характер. Так в 2009 г. группой молодых людей в соответствующем камуфляже была заброшена дымовая шашка на ступеньки административного здания Министерства обороны».

Слова о «молодых людях в камуфляже», тем более «соответствующем» (соответствующем чему?) могут вызвать лишь улыбку. Посмотрите видео сами и убедитесь, что Алла Ивановна его не смотрела:

«…потом поджог факелом опорного пункта милиции в Солигорске в марте 2010 года. Далее – ночной поджог у здания Федерации профсоюзов Беларуси, которое напичкано пластиковыми конструкциями».

Интересно, что даже суд осудил обвиняемых в этой акции за «хулиганство», отбросив поджог за недоказанностью, но у Веруш, видимо, свой суд. Остаётся без ответа вопрос, почему же тогда здание, «напичканное пластиковыми конструкциями» (о каких пластиковых конструкциях речь?) не загорелось, раз анархисты так хотели его поджечь? А может, и цели такой не стояло? Опять же, видео всё расставляет на свои места.

«…а через два дня ночной поджог филиала одного из столичных банков, который находился в жилом доме. Мотивация исполнителей — выставить видео нападения в интернете, привлечь к себе внимание. В обсуждениях в сети ни слова об общественной безопасности, угрозе жизни и здоровью граждан, ведь ночной пожар мог перекинуться на квартиры граждан, могли погибнуть люди».

Может, потому и нет ни слова, что угрозы конкретным людям эти акции не несли? Конечно, ночной пожар мог перекинуться на квартиры граждан, на самих граждан, потом на весь город, на леса, торфяники, степи, горы и места массовых захоронений ветеранов войн. Однако, этого не произошло, более того, угроза того, что пострадают люди, была ничтожной — кирпичные стены пока что от бензина не загораются (смотрите видео ).

Кстати, к охраняемым объектам и банкам в частностие в нормативном документе, называемом «ТКП 45-3.02-55-2006 (02250)» (Здания банков. Правила проектирования) есть формальные требования:

«Помещения банков, пристроенные или встроенные в здания другого назначения, должны быть отделены от этих зданий противопожарными преградами в соответствии с требованиями СНБ2.02.01 и СНБ 2.02.03. При этом должна обеспечиваться их взаимная планировочная изоляция и автономное функционирование».

Теперь предположения авторки о том, что мог сгореть жилой дом, выглядит не как укор анархистам, а как упрек чиновникам из Министерства архитектуры и строительства…

Попытка, напустив зловещего туману, выдать символические акции протеста за какие-то бандитские нападения с чудовищными последствиями, выдает в авторке крайнюю ангажированность, а в статье — ее заказной характер. Каждый месяц в Беларуси от произвола милиционеров страдает больше людей, чем от анархистов за все 26 лет существования их движения в Беларуси, но все равно «анархистская угроза» волнует авторку куда больше.

«С 2011 года анархисты начинают радикализироваться. В движении стал формироваться радикальный сегмент, призывающий к насильственному свержению государственной власти», — сгущаются краски, начинают проступать формулировки из Уголовного кодекса. Интересно, а к чему же призывали анархисты до 2011-го года? К мирному сосуществованию с властью? И почему «с 2011», в разгар «дела анархистов», если самые радикальные, по ее же словам, акции, были совершены до этого?

«На съемных квартирах появляется переводная литература с инструкциями и рецептами «коктейля Молотова», поездки на Запад за опытом боевого сопротивления, а потом инструктаж местных о «прогрессивных методах действий», советы для организаторов акций, а в них – использование пиротехники, цепей, баллончиков с краской, а также технология конспиративной деятельности», — Веруш окончательно срывается на стиль «Белого легиона черных душ». Где хоть какие-то источники, доказательства, факты о вышесказанном? И почему использование пиротехники и баллончиков с краской в уличных акциях преподносится как апофеоз кровавого террора, тогда как по всему миру это такая банальность, что на нее никто даже не обращает внимание? И для чего же цепи?

«Что касательно социального статуса участников анархистских группировок, то большая часть — это люди, не имеющие постоянного источника дохода, работы, как правило, «свободные от социальных обязательств», не создающие семьи».

Ложь, которая легко опровергается взглядом на личности задержанных 15 марта этого года после «Марша нетунеядцев» (отражено на новостных сайтах и в хрониках правозащитников). Студенты, айтишники, преподаватели, рабочие, сотрудники НГО… Вновь, реальность никак не вяжется с образом, который Веруш силится создать. Хотя, следует отметить, в отличие от Аллы Ивановны мы не придерживаемся обывательских стандартов «чтоб все как у людей» и не считаем, что человек без семьи и постоянного источника дохода это человек второго сорта, достойный презрения и взгляда свысока. Член общества ценен своими личностными качествами, а не количеством родственников и местом работы.

«Анархический черный крест Беларуси на своем сайте разместил сомнительные, если не опасные, версии замены общественных институтов, против которых они выступают. К примеру, обеспечивать общественную безопасность, по их мнению, можно путем «добровольного всеобщего вооружения. Любой взрослый человек, прошедший обучающие курсы владения и применения оружия, сможет получить его и эксплуатировать с минимальным количеством ограничений» [8]. Трудно себе представить, как это может быть реализовано в реальной жизни, учитывая рост экстремизма и терроризма в мире, а также неадекватных людей, готовых воспользоваться подобными предложениями».

Довольно ограниченная логика. Террористы и без разрешения оружия без проблем найдут способы убивать людей, равно как и «неадекватные люди» для совершения преступлений не нуждаются в автоматической винтовке – им достаточно кухонного ножа. В США и ряде стран Европы разрешено свободное ношение оружия (В США уже более 200 лет) и к росту терроризма это не привело, равно как и к массовым убийствам. Наоборот, человек, владеющий оружием, сможет сам защитить себя против любой угрозы: как преступной, так и террористической. Этого – потери монополии на насилие – больше всего и боится власть, пугая нас сказками об экстремистах, которые нас всех перестреляют, случись нам жить без государства.

«Таким образом, рост движения анархизма в мире сопровождается размыванием ядра анархистской идеологии».

[…]

«Представления анархистов о будущем общественном устройстве с учетом современных реалий представляются весьма туманными».

Странные и алогичные выводы, мало связанные со всем, что до этого писала авторка. Миллионы людей: жители общин Чиапаса и Нохчитлана, революционеры Рожавы, сквотеры Европы, экопоселенцы всего мира – все они в большей или меньшей степени исключили из своей жизни государство и капитализм, начав жить согласно с анархическими (либертарными) принципами. И их общественное устройство видится нам куда менее туманным, чем политические взгляды Аллы Веруш.

«Лозунги левых анархистов относительно защиты угнетенных от угнетателей, выступление против любых форм эксплуатации человека человеком, выглядят, привлекательными, особенно в нестабильные периоды развития государств, что является притягательным для определенных категорий граждан, пострадавших от экономических кризисов, безработицы, утративших социальные перспективы. Для них влияние идей анархизма может стать существенным», — утверждает Веруш. Однако вновь имеет мест логическая ошибка. «Нестабильные периоды развития государств» — не какая-то случайность, которая проходит со временем. Это структурная, системная проблема капиталистических обществ и иерархических систем. Кризисы и нестабильность запрограммированы в самой их сути. И привлекательность анархизма не в том, что он по-мессиански обещает рай на земле, а в том, что он дает последовательную критику существующей системы и предлагает конкретные и радикальные пути решения проблем, стоящих перед страной, и шире – перед человечеством. Именно эта последовательность и глубина анализа привлекают к анархизму людей и, стоит заметить, далеко не только тех, кто пострадал от безработицы и «утратил социальные перспективы». Среди анархистов немало людей вполне «состоявшихся» по меркам потребительского общества, с уровнем дохода выше среднего, которым материальное благосостояние не застлало глаза и не сделало их черствыми к чужим бедам и проблемам.

«Но одно дело — критиковать настоящее и на критике привлечь сторонников, а другое — сформировать мало-мальски приемлемый проект будущего, который бы отвечал запросам всего общества, и не какой-то его небольшой группы. Пусть бы это проект отвечал на вопросы построения эффективной экономики, социальной политики, показывал бы, как поддержать социально незащищенные категории граждан, инвалидов, пенсионеров и т.д.»

Как раз-таки у анархистов есть позитивный социальный проект будущего — в этом убедится каждый, кто посетит анархистские сайты. В литературе достаточно подробно, с примерами, описывается, как построить экономику, в которой не будет богатых и бедных, как поддерживать людей, выброшенных государством на обочину жизни. Однако всем очевидно, что любые попытки пустить этот проект в жизнь будут блокироваться властью. Или Веруш хочет сказать нам, что «позитивный проект» о переустройстве общества нам кто-то позволит озвучить? Пустит на телевидение? Или нам предоставят место для публичных собраний и дискуссий? Смешно. Наше государство не приемлет даже куда более мягкой либеральной критики, а анархистскую критику оно воспринимает как прямую угрозу (и правильно делает).

«В этом случае следует различать анархизм как утопию, и анархизм как боевую идеологию. Дополнительную актуальность теме придает рост угрозы терроризма, экстремизма, развитие современных идей антиглобализма, обладающих мощным анархическим потенциалом. И это уже серьезная проблема безопасности», — вот тут, наконец, проступил истинный посыл авторки статьи, или, что вероятнее, её заказчиков из ГУБОПиКа и/или КГБ. Есть хорошие анархисты, а есть плохие. Хорошие – это те, которые сидят и читают про свою утопию. А еще лучше не читают, а просто думают. Плохие – это те, кто что-то делают. Это уже почти террористы.

Эта линия продолжает гнуться и далее: «В то же время, следует отметить наличие существенного количества хулиганов, которые примкнули к анархистам по каким- либо личным мотивам и которые с большой долей вероятности не имеют представления об мировоззренческих основах и сути анархизма», – не иначе как Веруш побывала на анархистском собрании и лично пообщалась с каждым его участником. Иначе откуда такая уверенность в вердиктах?

«Вместе с тем правоохранительные органы отмечают определенную организацию и консолидацию в этой среде. По данным ГУБОПИК МВД численность лидеров анархистов в настоящее время составляет порядка 15-20 человек. Они действуют в составе пяти-шести законспирированных ячеек. Условно среди них можно выделить три группы. К первой группе можно отнести анархистов со стажем, имеющих опыт революционной борьбы. У них уже имеются устойчивые связи с Западом, часть из такой молодежи, причем не обязательно из состоятельных семей, там и учиться. (орфография авторская, — прим.Прамень) Они претендуют на значительный статус в будущем анархистском обществе, если такое время в Беларуси придет. Вторая группа – это «идейные и неисправимые». Для них анархия – это образ жизни. Их стаж деятельности от 5 до 10 лет. Похоже, для Запада они не представляют интерес, но они представляют интерес с точки зрения влиянию на общественную безопасность. И третья, наиболее незрелая молодежная группа, которая не нашла себя в рядах БРСМ или еще в какой-то созидательной молодежной организации. Это «романтики улицы», их молодежный запал и протест легко использовать в неблаговидных целях, а организаторы, как правило, находятся».

И вновь фантастические познания. Три группы, конспирация, связи с Западом, измеренный стаж деятельности… Откуда это? На основании чего сделаны выводы? Насколько это вообще тянет на научную публикацию?

Про «статус в анархическом обществе» стоит сказать отдельно. На протяжении нескольких страниц распинаясь про анархистскую идеологию, Алла Веруш так и не поняла ее сути. В анархистском обществе не будет статусов и иерархий. Потому оно и называется анархистским. Как можно претендовать на то, чего не может быть по определению? Любые должности в анархистском обществе могут быть только техническими, не влекущими за собой присвоение более высокого статуса или ранга, потому что анархическое общество — это общество без центральной власти и начальников. Но видимо, не смотря на многие прочитанные статьи, авторка так и не смогла избавиться от милицейско-бюрократического типа мышления, в котором равенство как опция просто не предусмотрено.

«В последнее время следует отметить радикализацию части представителей анархистского толка, критикующих власть в лице чиновников и представителей правоохранительных органов».

«Представители анархистского толка» критиковали власть, чиновников и «правоохранительные» органы всегда, а не только в последнее время. И вновь, уже в четвёртый раз нам говорят про мнимую радикализацию. Не совсем понятно, как можно радикализовать то, что радикально по определению.

Под конец статьи Алла Веруш окончательно сбилась на стиль КГБшного начальника, пишущего предписание подчиненным. Вчитайтесь в эти слова: от них за версту разит казённым стилем человека, не привыкшего слушать возражения и альтернативные мнения:

«В последнее время, чувствуя свою безнаказанность, члены анархистского движения предпринимают активные попытки объединения своих сил (вот это преступление! — прим. Прамень), а также привлечения на различных протестных акциях в свои ряды нейтрально настроенных граждан (ещё худшее преступление, — прим. Прамень), в том числе через социальные сети, путем распространения листовок, содержащих призывы к свержению действующей власти силовым путем» (интересно было бы почитать примеры таких листовок, — прим. Прамень).

«Бездействие и непринятие мер реагирования по каждой проведенной акции, незначительные наказания порождают чувство уверенности и вседозволенности, провоцируют их к совершению новых, более тяжких преступлений и правонарушений. Учитывая весомую хулиганскую составляющую примкнувших в ряды анархистов лиц, которых привлекают не столько идеи, сколько возможность выплеснуть свою агрессию, да и что-то заработать…»

Любой уважающий себя ученый, делая спорные заявления, всегда приводит доказательства или источник. Пусть бы привела конкретные примеры людей, заработавших на анархизме в Беларуси.

Очень интересна риторика авторки вообще. Сначала, засыпая нас наукообразной теоретической информацией, в общем и целом более-менее правдивой, хотя и с явным перегибом в советскую историографию и критику анархизма, автор скатывается на скользкую демагогическую дорожку – дескать, идеи анархизма сами по себе хороши, но вот, смотрите, террор, экстремизм и хулиганство начинают перевешивать. Куда, мол, нашим доблестным органам деваться. Приходится, знаете ли, принимать меры…

«…с большой вероятностью можно спрогнозировать в этой среде источник общественной безопасности (выделение наше, — Прамень), обладающий высоким экстремистским потенциалом».

Какая восхитительная опечатка по Фрейду! После мартовских протестов в адрес анархистов звучало немало похвалы, но «источником общественной безопасности» нас еще никто не называл. И вправду, весь опыт революций и эгалитарных сообществ показал, что общества, живущие по анархическим принципам, в целом куда безопаснее государств и иерархических сообществ. А то, что риск подвергнуться насилию у сегодняшнего беларуса куда выше от представителя карательных структур и государственных служб, чем от кого-нибудь другого – давно стало общеизвестным фактом. Беззаконию, немотивированной агрессии и произволу сильных в анархическом обществе будет положен конец – и в этом плане анархисты действительно «источник общественной безопасности».

«Анархия – мать порядка. Или нужен ли нам такой порядок?» — вопрошает название статьи. Ответ очевиден и лежит на поверхности. Конечно же, ВАМ такой порядок не нужен. Карпенкову. Шуневичу, Вакульчику, Вите, Коле и Саше Лукашенко не нужен порядок, при котором они будут лишены всех привилегий, поставлены на одну ступень с теми, за чей счёт они вкусно едят, сладко пьют, дорого одеваются и летают в личных самолётах. Но этот порядок нужен нам, и значит мы его получим.

Хотят они этого, или нет.

Прамень