Александр Атабекян — один из виднейших теоретиков анархизма начала 20 века. Мы публикуем замечательную его статью, которая пытается разрешить вопрос о том, что же будет с правосудием при анархическом обществе. На фото Атабекян в центре.
Было время, — не так отдалено оно от нас, — когда анархизм представлялся даже для самих его последователей далеким идеалом, для всего остального образованного общества — радужной утопией.
Стремительный ход истории поставил в порядке дня практической общественной жизни осуществление самых невероятных теоретических чаяний.
Мировая война коренным образом изменила основы капиталистического строя.
Во всех странах обеих борющихся коалиций она вызвала широкое вмешательство государственной власти в хозяйственную жизнь народов: в производстве, товарообмене и распределении продуктов потребления.
Новая стадия хозяйственного развития цивилизованных народов, это — государственный капитализм. Он по недоразумению у нас в России называется социализмом. Он является кратковременной переходной формой к назревшей новой ступени цивилизации, а пока поддерживается условиями и последствиями войны.
Государственный капитализм — хрупкая скорлупа, из которой уже пробивается настоящий свободный кооперативный социализм, — социализм, свободный от тисков принудительной государственной власти.
Стремительное развитие истории перенесло проблемы анархизма из области теоретического идеала на конкретную почву запросов текущей жизни.
Рядом идеологи отживающей государственной власти тщетно пытаются обосновать проблему власти. Не знаменательно ли, что самая последовательная государственная «демократическая» партия, — партия народной свободы, — теоретически договорилась до самоотрицания, до диктатуры?
А практически на Украине позорно впряглась в колесницу диктатора.
Корабль государственной власти тонет. Инстинктивно все живое стремится спастись. Все жизненные силы народа стараются самостоятельно организовать все те общественные службы, которые до сих пор составляли прерогативу государственной власти.
Общественные службы должны, и стремятся, отделиться от государственной власти. Они должны стать свободными, анархистскими.
* * *
В ряду общественных служб, тесно сплетавшихся в истории с государственной властью, правосудие занимало во все времена не последнее место.
Светила юридической науки и целые последовательные поколения недюжинных умов из года в год, из десятилетия в десятилетие, из века в век толковали о праве и справедливости.
Они заботливо старались воплотить справедливость в жизнь, уравнять права публичного обвинителя и защиты.
Они считали право обвиняемого на последнее слово ценным завоеванием гуманности.
Но никто из них не поставил вопрос ребром: откуда исходит у слепой Фемиды право держать весы правосудия?
Для них всех, тонких мыслителей, тут не было вопроса, была аксиома: от государственной власти.
Но может ли быть разговор о равенстве прав обвинения и защиты, когда и обвинитель, и судья зависят от единой власти?
Выборные несменяемые судьи? Присяжные заседатели?
Но от кого получают жалованье одни? Чьи законы применяются при вердиктах и тех, и других?
Государственное правосудие не могло никогда стать правовым, так как по своей природе не могло осуществить основу справедливости — равенство сторон.
Понадобились чрезвычайные события, понадобился всеразрушающий революционный пыл большевизма, упразднившего было все суды и все законы, чтобы заставить наших профессиональных правоведов задуматься над практической проблемой свободного правосудия.
В этот самый минутный промежуток времени наши правоведы разработали исторический документ — «Наказ комиссии по организации третейских судов при всероссийском союзе юристов».
Революционный пыл большевизма быстро угас. Потухла с ним и мысль наших правоведов организовать свободные суды, независимые от правительственной власти.
Большевики завели свои суды, пишут свои законы.
Большевики, по крайней мере, не лицемеры. Они не скрывают, как прежние режимы, что их суд — суд мести и сословной борьбы.
И все-таки, как всегда, наши правоведы поплелись на поводу у власти.
Тем не менее, выработанный ими «наказ» должен стать краеугольным камнем на повороте истории права.
Этот документ намечает практические формы, в которые может вылиться свободное правосудие.
Важна не форма, важно начало, проводимое им.
Этот документ предполагает то, что я писал о юридических нуждах населения в «Социальных задачах домовых комитетов»:
«Все обязательные судебные законы должны быть целиком отменены, но взамен их освободившаяся от тисков власти юридическая мысль создаст научные труды для выяснения и формулирования новых правово-этических норм. Все примирительные судебные инстанции, третейские суды и суды чести будут ими пользоваться не как обязательными застывшими, мертвящими жизнь формулами-законами, а как справочниками для правильного решения данного спора или дела, как врачи справляются в специальных трудах для правильного лечения больного».
Впервые напечатано: Анархия. 1918. № 72, 30 мая.
