Оберегаемая война, партизаны и терроризм

С приходом Нового времени и образованием национальных государств впервые после столетий феодальных войск возникла массовая армия на регулярной основе. Регулярная — в том смысле, что солдаты не уходят после битвы домой, а по профессии своей они не земледельцы или ремесленники, а именно что военослужащие. Кто такой солдат? Если совсем упрощенно, солдат — это человек, который имеет от законной власти мандат на убийство. С развитием технологий и усложненностью военного дела, которое стало массовым и все более разрушительным, появилась необходимость в регламентации этого самого мандата на убийство в рамках противоборства носителей власти, то есть в рамках национальных государств. Так появились международные военные договоренности — женевские конвенции. Первая, вторая, третья и наконец последняя — четвертая, в 1949 году, а еще многочисленные дополнения к ним.

Эти конвенции были вынужденной мерой для того, чтоб европейские цивилизации по-варварски не похоронили друг друга под обломками. Ранние конвенции регламентировали права раненых и полномочия Красного креста, чьи миссии запрещалось трогать, кого бы они ни лечили в ходе военного конфликта. Регламентации подвергались как всевозможные виды оружия, отдельные боеприпасы, так и оружие массового умерщвления, например, газовое. Современные конвенции же запрещают использовать противопехотные мины или фосфорные боеприпасы. Важно подчеркнуть, что конвенции всегда имели силу лишь там, где воюющие стороны обязались их соблюдать. Это азбука юрисдикции и международного права. Конвенция не имеет силы, если носитель власти не брал обязательств ее придерживаться. Как узнать, кто и что на себя взял? Все есть в интернете — как тексты самих конвенций, так и списки подписавших или не подписавших.

Как уже говорилось раньше, подобная система «рыцарских правил» распространяется только на законных носителей власти. Война, которую ведут согласно букве и духу международных конвенций, называется оберегаемой или регламентированной. Но что происходит, когда простой гражданин берет в руки оружие и выступает против власти? Как такое вообще может случится? К примеру, некая власть пришла и оккупировала землю, на которой он жил, а он эту власть не звал и не выбирал. Это первый случай. Или же гражданин не признает легитимности той власти, которая находится над ним. Это второй случай. В обоих случаях гражданин может оказаться в ситуации, когда он ведет войну против регулярного солдата, того, кто является публичным олицетворением носителя законной власти. В такой ситуации этот гражданин находится вне правил оберегаемой, то есть регламентированной войны. Но этого недостаточно, чтоб мы могли называть его партизаном.

Если за таким гражданином есть политический проект, тогда мы имеем все основания называть его партизаном. Изгнание захватчика со своей земли при этом — тоже политический проект. Такая война подразумевает, что после низвержения порядков захватчика будет установлены другие порядки. Само слово «партизан» (от итал. partigiano — сторонник определенной общественной группы, партии) уже указывает на это. Юрист Карл Шмитт, посвятивший часть своей жизни изучению феномена «партизана», выводил четыре основных критерия для его определения: повышенная политическая вовлеченность, иррегулярность, мобильность и теллурический характер, то есть привязанность к территории, на которой он сражается. Партизан самим фактом своего существования бросает вызов оберегаемой, регламентированной войне и вчистую попирает ее принципы.

В глазах легитимной власти и ее регулярного войска он преступник, банальный бандит, а с учетом современного политического языка — еще и «террорист». То есть, с ним во время боевых действий будут обращаться как со злодеем, а не как с достойным противником (регулярным солдатом). Карать его будут в уголовном суде или по законам военного времени. Например, Турция расправляется с партизанами Рабочей партии Курдистана несколько иначе, чем Израиль с партизанами «Хамас». Нет никакой «международной регламентации» того, как нужно себя вести с повстанцами. Важно обратить внимание на то, что для Турции и Израиля их внутренние группировки повстанцев являются террористическими, преступными. Они не рассматривают их ни как политическую силу, ни как равных противников в оберегаемом «рыцарском поединке» войны.

Впервые партизан ярко показал себя в начале XIX века, нивелируя оберегаемую войну в Испании. Наполеоновская Франция оккупировала ее фактически без потерь — тамошняя монархия сдалась на милость завоевателям. Но простые жители Испании, в массе своей крестьяне, объявили захватчикам беспощадную и жестокую массовую войну, тем самым вынудив Наполеона держать в Испании огромные гарнизоны своих войск. Это, в конечном итоге, оказалось еще одной соломинкой, переломившей хребет глобальным военныи амбициям Французской империи. С тех самых пор партизан как был вне видимого легального политического поля, так вне его и остался. Слабые попытки хоть как-то регламентировать его статус были предприняты при написании четвертой женевской конвенции. Она гласила, что случае оккупации территории за безопасность его населения несет ответственность сам оккупант. В то же время конвенция указывала, что оккупант имеет право подавлять любое сопротивление оккупированных.

Очевидно противоречие. С одной стороны, оккупация всегда приводит к сопротивлению, а значит, оккупант имеет право карать своих врагов как «бандитов» и «террористов». С другой стороны, он обязан поддерживать порядок и обеспечивать безопасность населения, которое с ним и ведет подпольную войну. Именно на это противоречие впервые указал Карл Шмитт в своей работе «Теория Партизана». Проблема не разрешена и по сей день. Наиболее ярко мы можем видеть ее последствия в израильско-палестинской эпопее. Западный берег реки Иордан, место, которое уже 50 лет как оккупировал Израиль.

Мы видим мощное сопротивление со стороны палестинцев и видим Израиль, который одновременно пытается как соблюдать порядок и безопасность на западном берегу, так и карать партизан-террористов. В конечном итоге у него плохо получается и то, и другое, и государство вынуждено выбирать уничтожение/арест повстанцев, отчего страдает в итоге население оккупированных территорий. Комендантский час, облавы, обыски, власть военных, ограничение передвижения, блокпосты и т.д. слабо сочетаются с заботой о благополучии оккупированного народа, согласитесь. Решить такое противоречие, сохранив статус-кво, невозможно. Единственный выход — прекратить оккупацию.

То же самое касается и политики в отношении других группировок. Вышеупомянутые курдские партизаны из РПК в Турции, курдское ополчение YPG в Сирии, «Исламское Государство» Сирии и Ираке, Талибан в Афганистане, до недавнего времени Ирландская республиканская армия в Северной Ирландии и Революционные вооруженные силы Колумбии. Что объединяет все эти и многие другие группировки? То, что по их мнению, они ведут войну с захватчиками. РПК считают турок оккупантами курдских земель (мы в данном случае не даем оценок их деятельности, но и не приравниваем друг к другу; было бы глупо в политическом смысле ставить профеминистских и просоциалистических YPG и религиозных фундаменталистов «Исламское государство» в один ряд).

ИГ считают Западный мир, христиан и шиитов оккупантами единственно верных исламских (суннитских) земель. Талибан борется за власть над Афганистаном. ИРА желает объединения Ирландии вопреки воле Британии, и так далее. Теллурический, территориальный характер очевиден у всех упомянутых группировок. И всюду партизаны, которых раньше называли бандитами, сегодня считаются террористами.

К слову, если «гибридная война» между Украиной и Россией перейдет в полномасштабную, и русские регулярные войска выйдут за пределы Донбасса, то те украинцы, которые будут противостоять оккупантам, так же будут считаться бандитами и террористами. И не факт, что к солдатам Вооруженных сил Украины отнесутся иначе — ведь для сторонников «русского мира» наша страна — это преступное недоумение, которое необходимо срочно ликвидировать.

Источник: https://www.nihilist.li/2017/07/20/oberegaemaya-vojna-partizany-i-terrorizm/